За год, с сентября 2020 года по сентябрь 2021 года, число граждан от 20 до 29 лет (то есть самая работоспособная категория населения) сократилось на 460,5 тыс. человек, почти на полмиллиона.
Председатель Наблюдательного совета Института демографии, миграции и регионального развития Юрий Крупнов разъяснил, чем грозит сложившаяся ситуация с недостатком на рынке труда молодых работников.
– Как повлияла демографическая яма и пандемия на сокращение молодых работающих?
– Во-первых, пандемия все-таки вторична, ее вклад в этот процесс составляет лишь 5-10 %. А главная причина в демографии. Мы понимаем, что наша демография похожа на синусоиду: то глубокая яма, то небольшой бугорок. И молодежь в возрасте от 20 до 29 лет – это как раз те люди, которые родились в период предыдущей «ямы» в неблагополучные 90-е годы. Было меньше рождений, и сегодня их меньше молодых людей вступает во взрослую жизнь. В 2000 годах рождений стало больше, и, соответственно, молодежи в ближайшие годы будет больше. Но дело в том, что у нас синусоида демографии затухающая, и этих позитивных «бугорков» будет все меньше и меньше. И мы все равно не восстановим то, что у нас было 20 лет назад. Чтобы у нас не было через 30 лет такой же «ямы», сегодня надо принимать все необходимые меры для стимулирования рождаемости.
Сокращение количества молодежи на рынке труда плохо не только с точки зрения развития экономики. Еще более опасный момент, по словам Крупнова, в том, что каждый год за последние 20 лет у нас нарастает молодежная безработица.
– Пока еще можно как-то «выезжать» за счет старых кадров, поэтому молодежь не очень охотно берут на работу. Тем более, что у нее сейчас завышенные амбициозные запросы. Молодым специалистам нужно войти в систему труда, поучиться… А их, по сути, лишают такого опыта. Поэтому у них и через 5 лет не будет нормального опыта. Это ситуация двойного удара по экономике. Не только меньше молодежи, но и мы меньше с ней работаем. Сегодня на этом тоже важно делать акцент, иначе мы получим не только демографический спад, но и еще и спад востребованности молодежи как таковой. И когда через 20 лет эта молодежи будет 40-летней, мы получим низкоквалифицированные кадры. Это критический вопрос для существования страны. Сегодня все силы нужно направить на то, чтобы максимально включить молодежь в квалифицированный и высококвалифицированный труд.
Елена Трубникова, президент компании, проводившей это исследование, также подтверждает, что «снизившаяся занятость людей в возрасте до 30 лет отчасти связана и с повышенной молодежной безработицей». Среди причин она называет как объективные (многие еще учатся), так и субъективные (молодых специалистов неохотно берут на хорошо оплачиваемую работу из-за нехватки профессионального опыта). Безработица в группе от 20 до 24 лет составляет 15,4%.
Однако эксперт в области тренингов по профориентации детей и подростков Александр Дубовик уверен, что безработица среди молодежи связана не только и не столько с нежеланием фирм брать на работу из-за недостатка опыта:
– Жизнь стала очень быстрой, особенно в глазах и в мироощущении молодежи, – считает он. – И вопрос даже не в том, что старые социальные лифты, которые были в советское время, разрушены — они рухнули потому, что поднимали очень медленно. Но поднимали, и к 40 годам ты мог почувствовать себя человеком – должность, уважение, квартира, машина, курорты и прочие атрибуты советского успеха. Но кто из сегодняшних 20-летних готов ждать до 40?
Современный интернет сформировал тенденции у молодежи: «Работать на дядю плохо», «Пассивный доход – это хорошо». «Есть места, где можно подняться быстро и легко». «Находиться в поиске себя лучше, чем работать за копейки». Нет ни слова про ценность образования. Я имею в виду настоящее фундаментальное, а не курс из 5-ти занятий в прямом эфире Инстаграма. Ни слова о карьере, жизненном пути, который я хочу пройти. Все должно быть сейчас и сразу!
Одному моему знакомому, выпускнику технического вуза, молодому специалисту, современное оборонное предприятие предложило оклад 45 тыс. руб. в месяц. Он возмутился — почему так мало? Отвечают: «Опыта у тебя нет». И в один прекрасный момент этот мальчик-технарь понял, что может зарабатывать за одни выходные фотосъемки на свадьбах предложенный ему месячный оклад, и стал фотографом. Страна лишилась молодого, подающего надежды специалиста.
– Я не хочу сказать, что молодые сплошь «идиоты», раз хотят все и сразу, – продолжает эксперт по молодежному трудоустройству. – Поколение, родившееся в 2000-х, пытается найти себя, для них очень важна история «мое место в мире». Они уже не хотят делать какую-то нудную, малозначащую, как им кажется, низкооплачиваемую работу. И представление о том, кто такой достойный член общества, сильно сместилось. Их самооценка сегодня базируется на известных молодежных блогерах, «бузовых» и «милохиных»… А вся Интернет-культура создает ощущение, что кумирам все легко дается; что таких, кто «попал в струю», миллионы. «Я тоже могу как они!». Интернет, который сегодня заменил социальные лифты, выносит на поверхность штучные вещи, причем, не всегда «бриллианты», а очень часто и пену. Да, кому-то повезло, кто-то попал в струю, но таких единицы. Но молодежь этого не понимает. И потом, люди не понимают, сколько человек и сколько миллионов стоят за всеми этими знаменитыми юными блогерами и «звездульками», наивно считая, что они поднялись за счет своих талантов. По сути говоря, Интернет не становится социальным лифтом для масс. Социального лифта для масс у нас сегодня попросту нет, и в этом корень проблемы.
