Маршал Рокоссовский дал по-военному краткую, афористичную оценку важнейшей из служб армий: «Войну выиграли раненые!».
Военврачи вернули в строй 72% раненых. Сложно все учесть, особенно из-за многократных ранений и, соответственно, исцелений. Но, по разным оценкам, спасено до 22 миллионов бойцов. Если б не подвиг медиков, мужского населения СССР просто не хватило бы до Победы.
Благодарно вспомнить именно военврачей есть и еще календарные поводы: двухлетие борьбы с пандемией совпало с 390-летием первого медучреждения России — Аптекарского приказа (1632 г.).
Кроме «поводов» есть и глубокие причины. Сегодня важнейший ресурс борьбы с той же пандемией это «степень доверия» к вакцинам, маскам, медицине в целом. На этот показатель вместе с действующими врачами работает вся накопленная национальная память о «людях в белых халатах» и с погонами. Высшая степень достоинства российского врача — военврачи Великой Отечественной войны.
Подобно слову «солдат», объединяющему всех, от рядового до маршала, слова «военный медик» объединяют военврачей и знаменитых «медсестричек», выносивших раненых с поля боя. Их плата за Победу: из 700 000 военных медиков погибло около 88 000.
Красивая девушка, 19-летняя Валерия Гнаровская, на Сталинградском фронте отвагой поражала бывалых солдат. Валерия успела оказать медпомощь 300 солдатам. В сентябре 1943-го немецкие танки прорвались к медсанбату. Валерия со связкой гранат подползла к танку, бросила, остановив его ценой своей жизни. Посмертно ей присвоено звание Героя Советского Союза.
16 часов в день — это еще обычная нагрузка полевого хирурга, в дни больших сражений работали по двое суток без сна.
Хирург Александра Ивановна Зайцева говорила: «Сутками стояли у операционного стола. Стояли, а руки сами падают. Отекали ноги, не вмещались в кирзовые сапоги. До того глаза устанут, что трудно их закрыть. День и ночь работали, голодные обмороки… Есть что поесть, но некогда».
Медсестра Мария Алексеева вспоминает: «Лиза Камаева пришла, только окончив 1-й Мединститут. В период боя в медсанбат поступало до 500 человек. Когда не оказалось нужной группы крови под рукой, Лиза легла рядом с раненым, сделала прямое переливание крови, встала и продолжила дальше делать операцию. Увидев, что она пошатнулась, еле стояла на ногах, я подошла к ней и тихо шепнула на ухо: «Разбужу через два часа». Она ответила: «Через час». И тут же, прислонившись к моему плечу, заснула».
Но и в тысячах километров от фронта с тем же напряжением работали руки и мысли военврачей. Песни «Сто часов счастья», «А знаешь, все еще будет!» написаны на стихи поэтессы Вероники Тушновой, врача и дочери врача-ученого. Знаменитые строки «Не отрекаются, любя» Вероника написала в 1944 г. после 12-часовой смены в казанском госпитале.
Будни сибирского эвакуационного госпиталя вспоминает врач Юрий Горелов: «Когда чего-то не хватало, медики занимались изобретательством, конструированием. Подполковник медслужбы Н.Лялина разработала аппарат для заживления ран: дымоокуриватель-фумигатор. Медсестры А.Костырева и А.Секачева изобрели каркасную повязку для лечения ожогов конечностей. Майор медслужбы В.Марков сконструировал электрозонд для определения местоположения осколков в организме. В Прокопьевске медики изобрели особую раскладную кровать, сухожаровую дезкамеру, бинты из ветоши, витаминные напитки из хвои».
Пандемия? В Великую Отечественную важно было спасение солдат и от эпидемий. В 1941 г. супруги-иммунологи Николай Александров и Нина Гефен разработали первую в мире поливакцину против семи инфекций: холеры, брюшного тифа, столбняка, двух видов паратифов и двух видов дизентерии. Прежние методы, требовавшие троекратного вакцинирования в течение 30 дней, в военных условиях были неприменимы.
Как и армия в целом, военная медицина сильна традициями, и тут уже есть фигура мирового уровня. Пациентами Николая Пирогова были Некрасов, Чайковский, Отто фон Бисмарк. Героя тогдашней Европы раненого Джузеппе Гарибальди безуспешно лечили лучшие врачи Италии, Франции, Англии, но сумел спасти Пирогов, о чем Гарибальди вспоминал всю жизнь. В 1870-м Международный Красный Крест просил его осмотреть военно-санитарные учреждения франко-прусской войны, командировка стала международным триумфом Пирогова.
Эфирный наркоз он первым применил еще в 1846-м, а в Крымскую войну впервые применил гипсовую повязку. Близ осажденного Севастополя он обследовал 20 000 раненых, провел 10 000 хирургических операций, но… нашел время — внимательно осмотрел бедного безвестного юношу, уже «приговоренного» питерскими врачами («скоротечная чахотка») и приехавшего за последней надеждой в прифронтовой госпиталь Дмитрия Менделеева.
Святой Лука Крымский (Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий), великий врач, ученый, создал целые научные направления в анестезиологии и гнойной хирургии. Сталинская премия архиепископу Луке была вручена (и передана им детским домам) в 1946-м, но работа, ею отмеченная — «Поздние резекции при инфицированных огнестрельных ранениях суставов», — вышла в предпобедном 1944-м. Доктор медицинских наук и доктор богословия лечил своих гонителей, возвысив в сознании соотечественников звание российского врача.
О «наружном», внешнеполитическом измерении нашего медицинского ресурса напомнил случай апреля 2021 года. Репортажи мировых агентств с анонсом «Врачи от Бога»: в городе Благовещенске в горящей клинике врачи довели до конца операцию на открытом сердце.
И рядом — сюжет «Евроньюс»: Испания; врачи, персонал из-за COVID-угрозы все до одного сбежали, бросив пациентов…
Два этих документальных репортажа вполне могли сформировать впечатление еврозрителя: «Это что, мы против Них должны сражаться?.. Имея за спиной Этих?!».
Тот «доблестный маневр» испанских (НАТОвских) врачей невольно напомнил случай из боевой практики одного фронтового хирурга. Мой коллега, журналист Дмитрий Сурмило, расспросил подробнее известного актера, писателя Ивана Охлобыстина, сына полковника медицинской службы Ивана Ивановича Охлобыстина:
— Военная служба отца началась в 1933 году. Великую Отечественную войну прошел до Берлина. Среди его наград ордена Ленина, Красного Знамени, Красной Звезды, Отечественной войны II степени, медали «За оборону Сталинграда», «За взятие Берлина», «За взятие Будапешта», «За взятие Кенигсберга», «За Победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.».
Гвардии полковник медслужбы Иван Охлобыстин часто выполнял обязанности санитаров: в бою выносил раненых на себе. Довезя до госпиталя, проводил операции. В наградном листе к ордену Красного Знамени Ивана Охлобыстина записано: «В период Киевской операции лично обеспечил с максимальной быстротой сбор и эвакуацию раненых в госпиталь. Сам лично под огнем находился на передовой линии и оказывал помощь раненым бойцам. На санитарной машине под дер. Красный Трактор выезжал за ранеными, подбирал их под ураганным минометным огнем, отстреливаясь из автомата. Под хут. Лизогубовский в момент прорыва танков на дер. Выровка лично организовал эвакуацию раненых в тыл и под пулеметным огнем вывез раненых. Под селом Казацкое в момент прорыва танков лично организовал отправку раненых в тыл и уходил, отстреливаясь от немцев. В период выхода 5-й ВДБр вывез 18 человек тяжелораненых и доставил их в сохранности в Сумской госпиталь».
О том бое полковник Охлобыстин вспоминал: «Выводил госпиталь из окружения, на одном плече тащил недооперированного солдата, в другой держал ручной пулемет. Вокруг тела под гимнастеркой намотано полковое знамя…».
— Очень жалею, — говорит Иван, его сын, — не сохранилась фотография, но с детства ее запомнил. Контратака фашистов, на переднем плане убитая взрывом медсестра, одна нога в сапоге, другая без. Видны сорванные части верхушки палатки и хирургический стол, на котором отец продолжает оперировать, будучи, по его воспоминаниям, контуженным и уже в полузабытьи. А вдали штыковой бой с немцами.
Когда уровень доверия к медицине подсчитывается как важнейший ресурс, вместе с действующими врачами, такими, как благовещенские, нас должна защитить и память о Николае Пирогове, святом Луке Крымском, Иване Охлобыстине… Этот ресурс служил и еще должен послужить России.
Оneri ferendo esse — в переводе с латыни, языка врачебных заключений, «Выдержит, в состоянии нести бремя».
