Как русско-молдавские культурные связи помогли разгадать один из секретов «Слова о полку Игореве»
В День славянской письменности и культуры самое время вспомнить об истоках русско-молдавских культурных связей, которые сформировались задолго до возникновения современных государств. Казалось бы, что может быть общего между предками молдаван и древнерусским эпосом «Слово о полку Игореве»?
Между тем, произведение это является одним из самых ранних свидетельств взаимопроникновения культур славян и фракийцев (гетов и даков, предков молдаван и румын).
Одной из загадок древней поэмы является упоминание некого Трояна. Это имя четырежды приводится в памятнике древнерусской литературы, в том числе, для обозначения исторической эпохи («века́ Трояна»), которая предшествовала правлению Ярослава Мудрого.
Вокруг его идентификации сломано немало копий. В итоге поддержку выдающегося исследователя древнерусской литературы, академика Дмитрия Лихачева, получила из них та, что основана на культурной общности древних славян и фракийцев.
Данная концепция была предложена историком бессарабского происхождения Александром Болдуром. Этот уроженец Кишинева, выпускник и преподаватель юридического факультета Петербургского университета вынужден был покинуть СССР в 1924 году. В 1946 году он возглавил Ясский академический исторический институт. Во второй половине 50-х годов Болдур активно занимался русско-восточно-романскими контактами в эпоху раннего Средневековья. В 1958 году при поддержке Лихачева в академическом издании «Труды Отдела древнерусской литературы» вышла статья Болдура под названием «Троян «Слова о полку Игореве».
Исследователь обратил внимание на то, что топонимы, содержащие имя Трояна распространены как на территории Балкан, Дунайско-Карпатского региона, так и далеко на север и восток, в рамках славянского ареала. Они встречаются в Галиции, Таврии, на Волыни, Полтавщине и даже Польше, Чехии, Орловской и Калужской областях.
Историк предположил, что Троян являлся божеством славянской и фракийской мифологии. Причем, у обоих этносов он выступал как олицетворение зимы, снега, ночного мрака.
Ярким подтверждением тому являются сказки о Трояне, дошедшие до наших дней у болгар и сербов. Там он предстает существом с ослиными или козлиными ушами, боящимся солнечного света.
Так, по сохранившемуся сербскому поверью царь Троян жил на горе Цере. Ночью он ездил к своей возлюбленной в Срем и возвращался поутру до восхода солнца, чтобы не быть растопленным им. Однажды он не успел вернуться засветло домой и пострадал от солнечных лучей.
В восточно-романских языках есть переходные глаголы «a troieni» и «a întroieni», которые означают «заносить», «покрывать снегом», «образовывать, нагромождать кучи снега». Немаловажно, что в народных сказаниях молдаван и румын «Млечный путь» именуется как «небесный Троян» или «путь Трояна». Якобы он возник, когда соответствующее божество провело по небу полосу, посыпав ее снегом.
В древнерусском произведении XII века. «Хождение Богородицы по мукам» Троян назван среди первостепенных языческих богов в одном ряду с Перуном, Велесом и Хорсом. Четко локализовать место Трояна в восточнославянском языческом пантеоне на момент исследований Болдура не удалось. Хотя, ученый говорил о вероятностном отношении и «русского» Трояна к зимним функциям, поскольку место бога снегопада и дорог у восточных славян явно вакантно. В отличие, к примеру, от западных славян, поклонявшихся пятиглавому Поревиту (число голов по количеству зимних месяцев).
В любом случае Болдуру удалось выдвинуть и убедительно обосновать гипотезу, согласно которой под выражением «века Трояна» в «Слове о полку Игореве» следует понимать дохристианскую эпоху, время, когда на Руси господствовали языческие культы, в том числе, и бога Трояна.
Временем распространения культа славяно-фракийского божества автор данной концепции считает конец VI века, когда на закате эпохи «Великого переселения народов» славяне устремились с севера к Дунаю и стали доминирующим населением Балканского полуострова. При этом происходил интенсивный славянско-фракийский культурный синтез. В ходе него общим достоянием стали стародавние (уже на тот момент) сказания о жестоком завоевании римлянами во главе с императором Траяном Карпато-Дунайского региона. Произошла мифологизация злого (в представлении наших предков) римского императора, его превращение в малопривлекательное божество. Реальный, овеянный легендами Траян превратился в сверхъестественного Трояна.
При этом, опираясь на выводы известных румынских филологов, Болдур подчеркивал, что имя Троян не могло перейти в восточно-романские языки из латинского напрямую — иначе «это заимствование должно было дать звуки tràdzî’n — tràzî’n, в русском написании «трэдзын» — «трэзын». Заимствование наверняка произошло при посредничестве славянского языка.
Так, по мнению историков и лингвистов на Дунае возник общий для славян и фракийцев культ зимнего божества – бога Трояна. В VI – VII веках оба эти народа подверглись аварскому завоеванию (тюркоязычным народом, пришедшим из глубин Азии). Господство Аварского каганата продолжилось на Дунае до конца VIII века, когда он был разгромлен франками Карла Великого.
Мигрируя из зоны военного конфликта, переселенцы с Дуная расселились по всему ареалу проживания восточных славян, принеся с собой и культ бога Трояна. Этим же обстоятельством ученые объясняют широкое распространение в русских землях топонимов с корнем «Дунай» (вплоть до Архангельского региона).
Современные исследователи связывают с данной миграцией на север дунайских славян внедрение передовых для своего времени технологий, экономических отношений и даже ускорение формирования Древнерусского государства. Все большее признание в науке получает мнение, что государственность к восточным славянам пришла с Дуная.
Возвращаясь к воззрениям Болдура, отметим, что он находил и много других переплетений в мифологиях древних славян и фракийцев. К примеру, богиня любви, женитьбы и счастья (у фрацийцев Lado, Lele, а у восточных славян — Лада, Лель); бог зимнего солнцестояния (фракийцы — Colinda, славяне — Коляда); злые феи (фракийцы — rusalii, славяне — русалки), феи — предсказательницы судьб человека (фракийцы — ursitoarele, y славян — рожаницы), персонификация счастья и несчастья (фракийцы — Noroc и Piaza rea, y славян — Доля и Недоля).
Это лишь некоторые, наиболее явные сходства. В подавляющем большинстве боги и духи у восточных славян и фракийцев были идентичными. Данное обстоятельство, по мнению исследователя, свидетельствует о существовании когда-то общей «балканской языческой культуры».
«Разделившись на разные ветви, балканское славянство унесло с собой на новые места многое из того, чем оно духовно жило на Дунае, примыслив к этому вынесенному оттуда богатству в новой обстановке и какие-то новые понятия в соответствии с новой географической и исторической средой» — писал в своей статье для ленинградского академического журнала историк бессарабского происхождения Александр Болдур.
В дополнение к этим словам нам остается лишь сказать, что общие духовные истоки русских и молдаван являлись своеобразными магнитами, которые продолжали притягивать оба народа и в последующие эпохи, стали основой для комплементарности их представителей.
Sputnik Молдова
