Текст законопроекта от чтения к чтению претерпевал большие изменения. После первого в него были добавлены многочисленные пункты, касающиеся дистанционного обучения и использования электронных учебно-методических материалов в школах и СПО. Главное – что все электронные средства обучения должны теперь проходить государственную верификацию. С таким поручением выступил в начале учебного года Владимир Путин.
К третьему чтению в документе появились еще поправки – о защите баз данных учащихся благодаря государственному контролю над электронными образовательными ресурсами, а также о господдержке в вопросе бесплатного профобучения – такими полномочия появляются у властей регионов, и др.
Однако ошибку «правоприменительного характера», по словам председателя СФ Валентины Матвиенко, вкравшуюся в законопроект после второго чтения, обнаружили в комитете по науке, образовании и культуре СФ уже после одобрения документа Госдумой. «Во втором чтении взяли и вычеркнули два слова, что концептуально поменяло закон, – сказала Матвиенко. – В частности, закон о подготовке кадров, где речь идет о дистанционном обучении…»
«МК» сличил тексты законопроекта после 2-го и 3-го чтений. Претензии Совфеда касаются того, что в перечень электронных ресурсов могут быть как включены, так и исключены из него некоторые позиции, то есть в формулировке нет однозначной определенности.
«Чтобы доработать закон и скорректировать формулировку, создали согласительную комиссию, – сообщила председатель комитета СФ Лилия Гумерова. – Это обязательная и нормальная процедура, когда закон возвращается в Госдуму». Сенатор также добавила, что «есть нормальные отношения между двумя палатами парламента, и, если допущена ошибка, надо ее ликвидировать».
О том, чем закончилось заседание согласительной комиссии и о самом новом законе «МК» рассказал депутат, зампредседателя комитета по науке и образованию ГД Олег Смолин.
– Начну с того, что Совет Федерации обратил внимание на техническую ошибку, возникшую, очевидно, от непонимания сути законопроекта.
Дело в том, что по действующей пока редакции закона «Об образовании» создавать информационно-образовательную среду обязаны и учебные заведения, существующие исключительно в форме электронного обучения. Есть электронный университет – он обязан создавать образовательную среду, иначе ему не разрешат быть электронным университетом.
А когда убрали из законопроекта слово «исключительно», получилось, что все учебные заведения призваны создавать эту самую электронную информационно-образовательную среду, что невозможно.
Только что закончилось заседание согласительной комиссии – теперь эта позиция исправлена. Совет ГД поручил провести служебное расследование, найти виновного. Хотя я как раз не хотел искать виноватых, предлагал решать не вопрос «Кто виноват?», а «Что делать?» Ведь обсуждалась только часть законопроекта, техническая ошибка в ней устранена.
А самая главная, на мой взгляд, ошибка заключается в том, что теперь закон будет обязывать Минпросвещения проводить экспертизу учебно-методических материалов на всех отобранных электронных образовательных ресурсах. Когда началась пандемия, Минпросвещения рекомендовало школам 20 таких ресурсов. В каждом из них примерно столько же контента, сколько содержит российский учебник.
Экспертиза одного учебника стоит примерно 50 тысяч рублей, если две части – 100 тысяч. Если экспертировать все отобранные электронные образовательные ресурсы по той же технологии, придется затратить большие средства. Либо сама экспертиза превратится в формальность. Но самое интересное, что, согласно соцопросам, у нас до половины старшеклассников смотрят нелегальный контент. Их этот закон никак не затронет. Он, скорее, ограничит возможности педагогов в выборе того, чем им пользоваться. Затраты на этот закон будут большими – пользы от него, я думаю, будет немного. Поэтому, да, закон отчасти исправлен. Но не в главной своей, концептуальной позиции.
– А виновного-то нашли?
– Я думаю, найдут кого-то из сотрудников аппарата, как обычно. Но, подчеркиваю, я против поиска виновных вообще.
