Как рассказывает сама Ева Меркачева, она обновленный список увидела еще 26 ноября — аккурат в день отставки предыдущего главы ФСИН Калашникова, который и провел «чистку» списка, утвердив росчерком своего пера состав нового совета.
— Самым обидным было увидеть, что из состава совета исключена ведущий аналитик УФСИН, бывшая глава Общественной наблюдательной комиссии Анна Каретникова. Анна – по-настоящему героическая личность, она ежедневно помогает заключенным. Уверена, что ее нужно наградить орденом. Она была главным звеном между обществом и сотрудниками ФСИН, очень авторитетный человек, к мнению которого прислушивались и благодаря которому отношение к заключенным во многом изменилось в хорошую сторону. Раньше их считали людьми второго сорта, а сейчас — нет.
Поражает и то, что вместо людей с активной жизненной позицией в составе нового совета появились сотрудники не только Общественной палаты, но и самой системы исполнения наказаний. В том числе, бывший начальник УФСИН по Красноярскому краю, который считается одним из самых «пыточных» регионов в стране.
«Полномочий у Общественного совета УФСИН не так уж и много, и мне, как его члену, даже не удалось посетить ни одного пыточного учреждения, хотя мы считали, что нас туда должны направлять в первую очередь, чтобы показать, что там происходит и насколько объективно разбираются в сложившихся конфликтах, — продолжает Ева Меркачева. — Как и любой другой общественный совет, этот выступает в качестве связующего звена между обществом и системой: мы должны были помогать им слышать друг друга, ведь обычно они разговаривают на разных языках.
Мы от имени совета рассказывали о проблемах, которые есть в системе. В том числе о проблемах сотрудников. Например, там низкие зарплаты, тяжелые условиях работы, этот труд не престижен и в некоторых учреждениях системы исполнения наказаний некомплект доходит до 50%. Многие сотрудники стали массово увольняться после обнародования дел о пытках. И мы просили Федеральную службу повысить зарплаты сотрудников, а также повысить критерии отбора туда персонала. То есть, предлагали установить обязательное высшее образование, что снизит вероятность попадания туда садистов или людей с проблемами поведения.
И, конечно, мы много внимания уделяли проблемам заключенных. Так, когда ввели в действие закон о том, что каждый осужденный может один раз написать заявление о его переводе в место отбывания наказания ближе к дому, я получала много писем — и всем разъясняла, как это осуществить. Много внимания мы уделяли проблеме осужденных педофилов, разъясняли, почему их невозможно вылечить в принципе, и какая за ними должна быть система надзора.
Правозащитники проверяют кировскую колонию. Фото: УФСИН
Важным, но так и не решенным остался вопрос о введении принудительных работ для заключенных: мы пытались объяснить, почему нужно больше строительных центров, а не колоний. Конечно, мы получали много необоснованных претензий к системе. Но, с другой стороны, было столько справедливых! И мы их передавали и предлагали меры и пути решения проблем. Я выступала с несколькими инициативами: например, с инициативой вернуть в каждый СИЗО йогу и открыть везде бесплатные спортзалы, чтобы людям разрешали заниматься спортом. Для тяжелых рецидивистов, людей, совершивших убийства с особой жестокостью я, по примеру скандинавских стран, предлагала ввести обязательные курсы по снижению агрессии. Увы, нас слушали, но по факту ничего не меняли.
Еще я предлагала составить список литературы (с криминологами, психологами, педагогами, правозащитниками), за каждую прочитанную книжку из которого заключенные получали преференции, а тех, кто прочтет все, награждали бы условно-досрочным освобождением. Это, кстати, бразильский эксперимент, который продолжается, и он очень успешный».
Состав нового совета утвержден сроком на 5 лет.
