Напомним, что учительница одной из питерских гимназий прочитала детям стихи поэтов Хармса и Введенского, которые в 1941 году были репрессированы, а в 1960-х – реабилитированы. С ее слов, 80-летняя директор обвинила ее в чтении стихов «врагов народа» и «пособников фашистов» и предложила уволиться. Позже директор опровергла слова учительницы, сказав, что, напротив, любит поэта Хармса, а причина была в том, что учитель нарушила учебный план.
Кроме того, в прессе появилась информация о том, что якобы педагог и поэтесса Серафима Сапрыкина, устраиваясь на работу, скрыла свою судимость. Некий анонимный источник заявил, что она изменила фамилию и это помогло ей выдать себя за не судимого человека.
– Мне очень страшно, – призналась «МК» Серафима, – Получается, что кто-то может взять и нарисовать в фотошопе всё что угодно – например, сфабриковать справку, полученную якобы из прокуратуры. Получается, что любые недоброжелатели таким же образом наберут бумажек и заявят, что я наркоманка, что я трансгендер и так далее. И найдется определенное количество людей, которые в это поверят. Впрочем, к тому, что меня начнут очернять, я была готова – даже ждала что это случится.
Серафима Сапрыкина показала «МК» документ об отсутствии судимости, полученный в конце июля прошлого года в ГУ МВД по Санкт-Петербургу и Ленинградской области – с подписью и печатью (он есть в распоряжении редакции).
– Я совершенно не судима. Справку такую не подделаешь. Она есть на портале Госуслуг. Да, я меняла имя, отчество и фамилию. Но представьте себе: по этой логике любой серийный маньяк может поменять имя, закажет такую справку и окажется не судим? Если бы это работало, вся страна была бы не судима. Там что – сидят дурачки и выдают справки всем подряд? Это же всё проверяется.
Серафима предполагает, что «источник», сообщивший в прессу информацию о ее якобы судимости – один недоброжелатель из прошлого, с которым она сейчас не общается.
– Я не буду называть его имя, потому что это его еще больше разозлит. Кроме того, у меня нет стопроцентной уверенности в том, что это он, поэтому было бы нехорошо огульно очернять человека.
– Почему вы предполагаете, что это может быть он?
– Когда мы еще общались, он грозился разрушить мою карьеру и говорил: «Вот я возьму и пошлю в твою школу такое, что тебя сразу уволят! Видимо, настал его звездный час. Хорошо, что хоть не в педофилии меня обвиняют.
Серафима поясняет, что добиваться наказания оговорившего ее человека она не намерена.
– На каждый роток не накинешь платок. Я же не могу ходить и трясти все время справками, – поясняет она. – Ни в какой суд я подавать не буду, не хочу валяться в этой грязи.
– После ухода из гимназии вы устроились на другую работу?
– У меня есть еще одна работа, которая была со мной все это время, уже очень давно – я — корректор в одной газете, и я ее эту работу очень люблю. Это мой основной доход, и я надеюсь, что он не покинет меня. Вот повсюду пишут «Теперь ее пристроят на такую работу! Директором школы!» На самом деле мне никто ничего не предлагал. Буквально сегодня я пришла на собеседование в один из крупных музеев Санкт-Петербурга, с которым договаривалась еще раньше, и мне там сказали: «Ну, мы вас звали, когда еще не знали, что вы такая «знаменитая». Теперь вы нам не подходите. Уходите». Вот так я «нашла работу». Вот так «хайпанула».
– В прессе прошла информация, что администрация гимназии вам предложила вернуться и продолжить работу, но вы отказались. Это так?
– Нет, мне ни разу никто оттуда не позвонил и не написал. И с директором я за это время ни разу не общалась. Понимаете, даже если бы я этого хотела, этот разговор в принципе невозможен. Мы обе (я и директор) знаем правду. И что, она мне в лицо будет говорить, что ничего не было, а я –что было? Это будет что-то в духе «Как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем». В глубине души я ожидала, что сразу после моего поста в соцсети мне позвонят и скажут: «Серафима Олеговна, ну что же вы так?». Если бы директор сказала, что очень сожалеет о том, что сказала о поэтах, я бы закончила все это и ответила ей: «Светлана Андреевна, инцидент исчерпан».
– Что вы скажете на утверждение директора гимназии о том, что разговора о «враждебных поэтах» не было, а причина ее недовольства была в том, что вы заменили тему урока?
– Администрация делает упор на то, что я вместо одного урока провела другой. Но Неделя славы, о которой они говорят, была в другое время. Урок я проводила в Неделю Достоевского. Именно его творчеству был посвящен тот урок. Тема – «Достоевский как великий поэт-авангардист». Мы говорили с ребятами о поэтах-обэриутах, к которым причисляли себя Хармс и Введенский, и о том, что обэриуты – по сути последователи Капитана Лебядкина – персонажа «Бесов» Достоевского. Когда же была «героическая неделя», о которой говорит директор, меня в школе вообще не было – я болела ковидом.
– После всего, что произошло, вы рассматриваете вариант работы в какой-либо из школ?
– В государственной – нет. Кто меня возьмет после такого инцидента? Кстати, мне звонила одна женщина. Пояснила, что она из комитета образования. Сказала, что у нее для меня есть вакансия в одной школе, но поставила условие: «Вы скажите нашему корреспонденту, что вы наврали и ничего, о чем вы говорили, не было». Я эти условия не приняла.
