На протяжении последних десятилетий на Западе постоянно снижалась вера в необходимость учитывать интересы России. «Бензоколонка, прикидывающаяся страной», «региональная держава» — лишь некоторые примеры устоявшегося на Западе подхода по отношению к политике Москвы. Иными словами, приобретал популярность образ России как «бумажного солдата» — страны, которая находится в системном упадке.
По мысли Запада, Россия, будучи уходящей стратегической величиной, не станет сопротивляться любым военно-стратегическим решениям США в отношении Европы; главное — подавать ей плохие новости по частям. Еще в 2008 году на тот момент американский посол в Москве Уильям Бернс писал, что по трем ключевым решениям США в Европе — признанию независимости Косова, предоставлению планов по членству в НАТО для Грузии и Украины и размещению американских систем ПРО в Европе — нельзя добиться успеха, если они будут преподнесены Москве одновременно. «Я считаю, что мы можем справиться только с одним из этих трех грядущих кризисов, не нанеся реального ущерба отношениям, которые мы не можем себе позволить игнорировать. Я бы выбрал решительное продвижение вопроса по Косово; отсрочку ПДЧ для Украины или Грузии; прямые переговоры с Путиным, пока он еще находится на посту президента, чтобы попытаться заключить сделку по противоракетной обороне».
В системе отношений России с Западом, которая существовала до 24 февраля, был один крупный перекос. Мы были участниками взаимозависимых отношений, основой которых стало участие России в централизованной вокруг Запада глобальной экономике. Считалось, что российский интерес в участии в этой системе существенно более значим, чем интересы Москвы в сфере обеспечения своей безопасности. Исход нагнетаемой драмы состоял в одной из двух альтернатив: либо Россия примет такие отношения и молча перейдет во вторую лигу мировой политики, либо накапливающееся напряжение взорвется в крупном кризисе.
В течение последних нескольких лет каждую неделю в периметре западных границ России происходили военные эпизоды, будь то опасные маневры военных судов, сближения военных самолетов, внеплановые учения или другие провокации. Западные СМИ рисовали контуры почти предвоенной ситуации. Так, прошлым летом в Литве были дислоцированы испанские военные самолеты, на смотр которых пригласили премьер-министра Педро Санчеса. Вместе с президентом Литвы Гитанасом Науседой он давал совместную пресс-конференцию на фоне ангара, где базировались эти самолеты. В этот момент прозвучал сигнал боевой тревоги, было объявлено, что самолетам необходимо покинуть ангар для перехвата российского истребителя. Разумеется, все это делалось для медийной картинки.
После 24 февраля вся подобная провокационная военная деятельность стран НАТО по периметру наших границ внезапно прекратилась: пришло осознание, что Россия способна на военный ответ. Но также стало ясно, что единственный реальный игрок на Западе в сфере безопасности — это США, которые сейчас организуют поставки оружия на Украину, при этом говоря, что не стремятся к эскалации кризиса.
Российская реакция на отношения Украины с Западом всегда выделялась на фоне реакции остальных стран постсоветского пространства. Особенность Украины в том, что это единственная пограничная страна в Европе, обладающая опасным для России потенциалом — большим количеством населения, крупными вооруженными силами с современным вооружением, большим количеством социальной энергии и идеологической мотивацией на противодействие РФ. Для нас отношения с Украиной — аналог отношений Индии с Пакистаном. Эти две страны родились синхронно в процессе распада Британской империи. Для Пакистана противостояние Индии стало формирующим опытом, который определил характер внутренней политики этой страны, центральную роль военного ведомства и разведки, суть программ создания ядерного оружия и подготовки террористов для совершения диверсионных актов на территории Индии. Это же стало причиной постоянных локальных войн с Индией и особого характера внешнеполитических союзов.
Издержки затяжного противостояния с милитаризованной Украиной были бы существенны для Москвы. Предположим, например, что прогнозы российского военного ведомства оказались верными и в течение недолгого времени соседняя страна разработала бы грязную ядерную бомбу. При этом полным ходом продолжался бы процесс перевооружения армии — и через некоторое время на востоке страны было бы сконцентрировано не 120 тыс. хорошо вооруженных солдат, а 300 тыс. В стране проживает свыше 40 млн человек, а военный бюджет Украины — около 6% ВВП (такой уровень военных расходов сопоставим с израильским). В страну в большом масштабе поступало оружие с Запада, его военные инструкторы готовили лучшие украинские части. Через так называемую антитеррористическую операцию в Донбассе прошли сотни тысяч солдат ВСУ — молодых мужчин, имеющих боевой опыт. Украинская армия — третья по численности в Европе после российской и турецкой. Никогда не снималась цель военного возврата Донбасса и Крыма.
Применение РФ силы на Украине создает новую переговорную реальность. Прежняя формула западных политиков «Россия на неправильной стороне истории, у нее есть своя версия событий, но мы ее проигнорируем» исчерпала свой ресурс. Стало понятно, что это не просто «версия событий», а требовательная переговорная позиция, нацеленная на создание системы безопасности в Европе с учетом интересов Москвы. После подобной масштабной встряски осядет вся пыль, которая раньше мешала понимать реальные очертания проблем.
Нужно признать, что новая система безопасности в Европе будет основана на взаимной враждебности. Но это будет тот вариант враждебности, который исключает провоцирующее поведение. Оно возможно лишь в ситуации, когда никто не верит, что другая сторона тебе ответит. После начала специальной военной операции 24 февраля такого убеждения среди стран НАТО больше нет. С одной стороны, это повлечет рост военных расходов европейских государств и изменение географии передового базирования сил и средств НАТО. Они будут ближе к нашим границам. Но с другой — будет иметь место и повышенная ответственность за применение этих сил и средств. Любой инцидент будет способен спровоцировать кризис, который не соответствует жизненно важным интересам государств Европы. Результатом работы системы сдержек и противовесов станет холодный мир — лучший из возможных на сегодня.
Автор — программный директор клуба «Валдай», декан факультета международных отношений МГИМО МИД России
Позиция редакции может не совпадать с мнением автора
