От автора. Этот текст представляет собой полную версию третьей главы коллективного доклада «2020 – год идеологического переформатирования», написанного в июне 2020 года коллективом в составе Любови Ульяновой, Сергея Бирюкова и Василия Ванчугова и автора этих строк. Сокращенная версия второй главы доклада была размещена на нашем сайте, а до этого — переведена на английский язык и опубликована на сайте Центра имени Симоны Вейль.
Глобальное соперничество США и Китая с приходом в Белый дом администрации Дональда Трампа
было признано главным сюжетом современной мировой политики. Безусловно, так называемый «разворот к Азии», произведённый предшественником Трампа Бараком Обамой, имел ровно ту же цель – системного сдерживания Китая, его растущей экономической и геополитической мощи. Однако именно при Трампе борьба с Китаем, прежним союзником США по Холодной войне с Советским Союзом, стала непререкаемым приоритетом международной политики Вашингтона.
Конец Чимерики
За это время ушли из жизни или ушли в тень те геополитические гуру, кто проповедовал геоэкономическое партнёрство США с коммунистическим гигантом. В самом начале президентства Трампа покинул наш мир Збигнев Бжезинский, политик, который в 1970-е годы добился дипломатического признания КНР Вашингтоном и затем до конца дней боролся за сохранение тесного американо-китайского альянса[1]. Вслед за ним скончался и создатель мир-системного анализа Иммануил Валлерстайн, много лет предрекавший возникновение тандема США и КНР в качестве альтернативы усиливающемуся Европейскому союзу. Явно утратил свои позиции политолога № 1 теоретик «постамериканского мира»[2] Фарид Закария, веривший, что Китай будет довольствоваться ролью «мастерской мира», не посягая на священное право Америки являться его технической лабораторией.
Кажется, время всех этих гипотез – единых в своей вере в прочность Чимерики (выражение, принадлежащее американо-британскому историку Найаллу Фергюсону и его германскому коллеге Морицу Шуларику) – прошло: сегодня ни один вменяемый геополитический эксперт не сочтёт реалистичной перспективу дальнейшего укрепления этого странного союза двух гигантов-антиподов, возникшего на исходе Холодной войны. Напротив, дело, скорее, идёт к какой-то новой форме противостояния двух держав. Причем готовность вступить в это противостояние в настоящее время характерно для обоих лагерей американской политики – и либералов, и консерваторов, и тех, кого можно было бы ранее называть глобалистами, и тех, кого продолжают называть популистами.
Похоже, что идеологический консенсус в США и в целом на Западе будет достигнут вследствие и в ходе так наз. новой Холодной войны. Отметим, что обозреватели приписывают приоритет в использовании этого термина применительно к нынешней фазе конфликта США с Китаем тому самому Найаллу Фергюсону, который являлся одним из двух «крестных отцов» Чимерики[3]. Нам представляется, что роль Фергюсона в обеспечении идеологической линии сегодняшней Америки сравнима с ролью комментатора CNN
и ведущего либерального публициста Фарида Закарии в период президентства Барака Обамы – наиболее приемлемого для мейнстрима публичного интеллектуала, готового объяснять широкой аудитории те или иные повороты американской политики. Во всяком случае многие конкретные аргументы Трампа, использованные им в речи 30 мая 2020 года против Китая в доказательство некорректного поведения этой страны в условиях начавшейся пандемии, были явно почерпнуты президентом США из статьи Фергюсона, опубликованной в The Sunday Times еще в начале апреля[4].
Фергюсон утверждал, что Китай, узнав о вспышке коронавируса в Ухане, довольно быстро прекратил рейсы из этого города в другие регионы страны. Однако внешние рейсы еще два дня после этого, 24 и 25 января, отменены не были. Историк не настаивал на «диверсионном» характере случившегося, объясняя произошедшее характерным для авторитарного коммунистического режима стилем мышления – стремлением утаить неприятные новости вначале от собственного начальства, а затем – от международной общественности. Тем не менее именно на эти сведения Трамп сослался в своей речи как на бесспорный факт злых намерений Китая, требующих наказания со стороны США и всего международного сообщества. При том непрекращающемся потоке критики президента, которая исходила от либерального сегмента СМИ в США, примечательно, что ни обвинения в адрес Китая, ни в целом конфронтационный настрой президента не были негативно встречены обозревателями ведущих либеральных изданий.
Это тем более заслуживает внимания, что еще в начале 2020 года стремление Трампа и его госсекретаря Майка Помпео
переложить всю вину за распространение пандемии на Пекин, именование президентом вируса COVID-19 вначале «китайским», затем «уханьским», вызывали неизменные упреки в расизме или же, по меньшей мере, в них находили стремление переложить вину за промедление с карантинными мерами с собственной администрации на руководство КНР[5]. Однако примерно с начала мая 2020 года настроения в СМИ в США и Великобритании по поводу Китая начали радикально меняться.
Показательной в этом отношении была одна заметная публикация. В самом начале мая либеральное издание The Atlantic, неизменно критичное в отношении политики президента, разместило на своем сайте пространную выдержку из мемуаров бывшего советника Трампа по национальной безопасности Герберта Рэймонда (Г.Р.) Макмастера. Фрагмент носил название «Как Китай видит мир» с подзаголовком «Как нам следует рассматривать Китай»[6]. У самих будущих воспоминаний, которые в полном формате готовятся к выходу в сентябре этого года, будет довольно патетический заголовок: если его переводить буквально, он звучит так: «Поля боя. Битва, чтобы защитить свободный мир» (Battlegrounds: The Fight to Defend the Free World).
Как следовало из опубликованного фрагмента, Макмастер полагал, что Китаю предстоит стать одним из главных «полей» предстоящей битвы, о которой говорится в заглавии книги. Ярким эпизодом повествования бывшего советника по национальной безопасности был рассказ о его посещении в 2017 году в составе президентской делегации Запретного города в Пекине и встреча с представителем руководства Китая. Макмастера, как и других высоких гостей, поразила тогда речь премьера Госсовета КНР Ли Кэцяня, второго человека в стране после председателя Си, который поведал им, что в ближайшем будущем роль Америки в экономике Китая и всего мира сведется к поставкам сырья, сельскохозяйственных продуктов и энергоресурсов. Спустя некоторое время после описанной встречи Китай отказался от импорта информационных технологий Microsoft и заявил о переходе на собственную технологическую платформу.
Бывший советник не скрывает, что именно после этого визита его личное отношение к перспективам бесконфликтного сосуществования с китайским коммунизмом кардинально изменилось. Взяв на вооружение метод, по его собственному выражению, «стратегической эмпатии» к другому государству, он осознал, как должен мыслить руководитель страны, которая из вековой нищеты, отсталости и колониального унижения вдруг вырвалась в лидеры мировой экономики и технологического производства. Это открытие, надо полагать, советника не обрадовало.
Последующий текст Макмастера представлял собой практически кальку с известной длинной телеграммы врио посла США в СССР Джорджа Кеннана, позднее в видоизмененном виде появившейся в журнале «Foreign Affairs» под названием «Истоки советского поведения»[7]. Как и Кеннан в отношении сталинского СССР, Макмастер отмечает у нынешних китайских властей сочетание амбиций и отсутствие чувства безопасности, готовность отступить только перед силой и презрение к уступкам как признаку слабости. Хотя в тексте и не было знаменитого слова «сдерживание», по существу Макмастер претендовал стать одним из первых теоретиков аналогичной политики, которую следовало продвигать по всем направлениям: экспансии либеральных ценностей, обеспечения технологической самодостаточности США, дипломатической изоляции Китая и пр.
Перечень рекомендуемых Макмастером мер не оригинален, знаменательным оказалось само появление публикации бывшего чиновника администрации Трампа, пускай и отставленного, с программой «сдерживания» Китая в либеральном издании. Отметим, что статья Макмастера вызвала критические отклики со стороны отдельных экспертов, например, на нее негативно отозвался и ведущий обозреватель палеоконсервативного журнала «The American Conservative» Дэниэл Ларисон[8]. Казалось, антикитайский пафос Макмастера отражал не какое-то мнение крупного сегмента элиты, но обычную воинственную позицию именно этого генерала, и Китай представлял для него лишь одного из многочисленных «врагов свободного мира», с которыми Америке надлежало вступить в длительное единоборство. Однако к концу мая стало ясно, что эта статья явилась первой ласточкой грядущего разворота всей либеральной прессы от умеренно-примиренческой позиции к антикитайской риторике той или иной степени жесткости.
Антикитаизм на двухпартийной основе
13 мая на сайте журнала «National Interest» появляется статья бывшего сотрудника Госдепартамента США Кристиана Уитона «Байден слаб в отношении Китая»[9], в которой бывший вице-президент и кандидат от Демократической партии на пост президента в 2020 году обвинялся в исключительной мягкости в отношении Пекина, которую он неизменно проявлял и во время работы в Сенате, и на посту вице-президента. В частности, в статье было отмечено, что как глава международного комитета Сената Байден сыграл важную роль в предоставлении Китаю «постоянного нормального торгового статуса», обеспечившего КНР принятие во Всемирную торговую организацию в 2001 году[10].
За некоторое время до этой публикации Джозеф Байден опубликовал в мартовско-апрельском номере «Foreign Affairs» свою программную статью «Почему Америка должна снова лидировать». Китаю и его нынешней политике в статье было уделено несколько абзацев, в которых не просматривалась никакой мягкости в отношении Пекина и, напротив, подчеркивалась особая роль Америки в продвижении ценностей свободного мира, в том числе и в Азии[11]. Однако в этой статье был момент, который, безусловно, в сегодняшнем контексте выглядел сочтен устаревшим: Байден по-прежнему считал, что механизмы свободного рынка, которые освоил Китай, в конечном счете сыграют положительную роль в процессе его либеральной трансформации.
Именно эту догму и отбросил Трамп и поддержавшие его экономические националисты во главе со Стивеном Бэнноном. Майкл Линд в уже упоминавшемся интервью журналу «The American Affairs» утверждал, что свободная конкуренция между частным предпринимательством и предпринимательством с государственной поддержкой невозможна: все, что имеет государственную гарантию, будет неизменно побеждать компании с высоким риском.
В современном мире очень трудно отделить собственно идеологию от пиар-прикрытия каких-то конкретных политических шагов. Иногда концептуальные заготовки, служащие конкретной инструментальной задаче, вдруг приобретают характер устойчивого идеологического мотто, рассчитанного на длительное употребление. Статья Сэмюэля Хантингтона 1993 года «Столкновение цивилизаций?», обосновывавшая необходимость самоограничения экспансии западной цивилизации с целью предотвращения ее конфликта со всем остальным миром, стала неожиданно для самого автора манифестом войны с исламом после событий 11 сентября 2001 года. Примерно аналогичную роль сыграло понятие «глобализации». Заимствовав у европейских консерваторов типа Маргарет Тэтчер популярный термин, служивший обозначением глобального распространения принципов свободного рынка, Билл Клинтон и его команда использовали его для оправдания своего решения содействовать вступлению Китая в ВТО в декабре 2001 года.
Как известно, Китай подал заявку на вступление в ВТО еще в 1986 году. После этого были события на площади Тяньаньмэнь, резкое ухудшение отношений КНР с США, которое, однако, не привело к полному разрыву, в том числе вследствие все более углубляющихся геоэкономических отношений. Вступление в ВТО при содействии администрации Билла Клинтона за 18 лет превратило страну во вторую экономику мира и крупнейшую торговую державу с товарооборотом 4, 62 трлн. дол. (по данным на 2018 год, в 2001 – 509, 8 млн. дол.), с валютными резервами – в 31 трлн. дол (по данным на 2018 год, в 2001 – 200 млрд. дол.). За это время ВВП Китая вырос почти в десять раз, страна стала крупнейшим заимодавцем Америки, держателем ее ценных бумаг, главным кредитором доллара в мире[12].
Стратегия Клинтона и всех последующих (до прихода Трампа) администраций США состояла в вовлечении Китая в мировую экономику в надежде на его постепенную либеральную трансформацию в сторону усвоения западных ценностей и приоритетов американской внешней политики. Надежды, однако, не оправдыывались, экономическая конвергенция не сопровождалась конвергенцией ценностной. Надо отметить, что именно в либеральной среде рождались проекты ценностного сближения китайской меритократической и американской либерально-демократической моделей развития. Речь идет, в частности, о проекте так наз. Института Берггрюэна по налаживанию политического и культурного взаимодействия между Китаем и США (в этом проекте, кстати, принял участие и знаменитый автор статьи «Конец истории?» Фрэнсис Фукуяма[13]). Сторонники этой инициативы предлагали оформить и укрепить глобализационный проект за счет синтеза либеральной демократии и китайской системы, которую лет пять назад предпочитали еще называть «меритократией».
Как сегодня подчеркивает тот же Фукуяма, подобного рода иллюзии рассыпались после авторитарного поворота Си Цзиньпина, окончательно оформившегося в марте 2018 года, когда Всекитайское собрание народных представителей сняло ограничения в два срока для лидера партии и государства[14]. Уже к этому времени стало понятно, что Си Цзиньпин отличается от своих непосредственных предшественников на посту председателя большей амбициозностью целей. Оказалось, что его приоритетная задача – конвертировать экономическое могущество своей страны в проект транспортно-инфраструктурного переформатирования всей экономики евразийского континента под названием «Один пояс, один путь».
К 2019 году репутация Си как величайшего экономического реформатора нашей эпохи стала немного затемняться его недоброй славой создателя цифрового тоталитаризма новейшего времени — системы, отменяющей естественные права любого служащего и устанавливающей контроль над его общественным и политическим поведением. К началу пандемии коронавируса в 2020 году читатель американских СМИ был уже готов увидеть в Си воплощение бездушной и ценностно опустошенной технократии. В то же время слово «меритократия» применительно к китайскому режиму стало постепенно уходить из политического дискурса.
Трамп пришел в Белый дом в январе 2017 года в весьма пестрой и разнородной коалиции. Ее ядро составляли люди, для которых задача сдерживания китайской мощи являлась приоритетной. Лицом этой группы, ее идейным лидером был продержавшийся до сентября 2017 года в должности советника Трампа политтехнолог, журналист и в настоящее время радиоведущий Стивен Бэннон. Но, как утверждает сам бывший советник в своем недавнем интервью корреспонденту «The Wire China» Дэвиду Барбоза, в полной связке с ним – именно в вопросе об отношении к Китаю – действовал первый советник Трампа по национальной безопасности генерал Майкл Флинн[15]. У него была весьма представительная команда, в которой уже тогда фигурировал ныне самый высокопоставленный из записных противников Китая, экономический советник президента, директор комиссии по торговой и промышленной политике Питер Наварро. Бэннон не рассказывает подробно, кто противостоял антикитайской группе в команде Трампа. Он явно умалчивает о роли зятя Трампа Джареда Кушнера, его аппаратного соперника в 2017 году, которого обозреватели связывали с Генри Киссинджером, долгое время наиболее влиятельного апологета сближения с Китаем в Вашингтоне.
Бэннон говорит, что главной причиной временного отвлечения администрации Трампа от китайской темы стало предвыборное обещание президента «уничтожить ИГИЛ», которое он и предпочел выполнить. Но в целях выполнения этой задачи Трампу пришлось переключить внимание на Ближний Восток, что и открыло дверь в администрацию генералам, так или иначе связанным с Центральным командованием – то есть управлением группировкой американских войск в Центральной Азии и Африке. Место уволенного генерала Флинна занял трехзвездочный генерал Г.Р. Макмастер, в тот момент совершенно равнодушный к теме китайской угрозы.
Бэннон в упомянутом интервью и в серии своих радиовыступлений не умалчивает и о влиянии американских бизнес-кругов на политику Трампа в сторону смягчения отношений с Си Цзиньпином. Заинтересованные в сохранении рынка дешевой рабочей силы, руководители сырьевых транснациональных корпораций, спонсоры республиканской партии, пытались удержать Трампа от резкого поворота в сторону протекционизма и торговых войн. Однако примерно с весны 2018 года, с момента отставки с поста главы Экономического совета при Президенте Гэри Кона, противника протекционистских мер, и последующего возвращения на позиции главного экономического консультанта администрации автора книги «Смерть от Китая» Питера Наварро, курс на «развязку» (decoupling) экономических отношений с Пекином уже был выбран вполне определенно и непоколебимо. И в контексте этого, уже совершившегося выбора такие события, как распространение закона о национальной безопасности на Гонконг, фактическая отмена автономии города, отвержение Китаем технологических стандартов Запада и даже конфликт по поводу коронавируса – все это имело в целом уже второстепенное значение.
Видно, что Бэннон сегодня как искусный политтехнолог пытается создать своего рода новый двухпартийный консенсус вокруг идеи противостояния Китаю. Он подчеркивает свое неизменно положительное отношение к публикациям либерального экономиста Роберта Каттнера с его идеей защиты американского рынка от китайской торговой экспансии[16]; в своем интервью весны 2020 года он фактически делает реверанс в сторону спикера Палаты представителей Нэнси Пэлози, говоря, что предпочел бы видеть ее во главе комитета в защиту попранных прав мусульманского населения в китайском Синьцзяне. Нельзя исключить, что в ближайшее время на политической сцене Америки появятся и другие влиятельные фигуры, которые будут пытаться создать межпартийные форумы и площадки для обсуждения проблемы противостояния Китаю, подобные Атлантическому совету или же Совету по международным отношениям.
Сам Бэннон стал сооснователем Комитета по настоящей опасности, созданного с целью противостояния китайской угрозе: комитет вплотную работает с теми конгрессменами и сенаторами, кто разделяет обеспокоенность растущей мощью Китая.
«Развязка» с Китаем выполняет, таким образом, сразу две задачи: она создает поле для консенсуса элит в американском и в целом, западном обществе и она в определенном решает ту проблему «классовой войны», о которой пишет Майкл Линд. Поэтому проект Новой Холодной войны – это тот самый спасительный для расколотой Евро-Атлантики инструмент, от которого ее правящий класс не сможет легко отказаться.
«Новый атлантизм» против «трампизма»: ответ элит на вызов популизма
Еще год назад огромной популярностью в кругах политических экспертов США были рассуждения о «ловушке Фукидида», то есть о той предопределенной враждебности слабеющей державы-гегемона усиливающемуся сопернику, которая и стала причиной Пелопонесской войны, войны Афин и Спарты, описанной древнегреческим историком. О «ловушке Фукидида» предупреждал в своей недавней книге влиятельный политический эксперт Грэхем Эллисон[17]. Сегодня – особенно после начала эпидемии коронавируса — стало общим местом представление, что единственный способ не угодить в «ловушку Фукидида» и не растратить силы в новой мировой войне – это начать полноценную Холодную войну с сильным противником, рассчитанную на победу лишь в далекой перспективе. Опасность горячей войны тем больше, чем в большей мере мы отрицаем сам факт противостояния, исходя из парадигмы партнерства.
Однако тот парадоксальный факт, что Америка выходит из карантина внешнеполитически более сплоченной, чем она была еще в момент начала эпидемии, не отменяет наличия серьезных и непримиримых разногласий по поводу того, какая идеология сможет обеспечить превосходство Запада в грядущей Холодной войне с Китаем. Трампа, надо признать, отличает ясность позиции по этому вопросу. Он считал и продолжает считает, что лучшей идеологией противостояния геоэкономическому сопернику может стать американский национализм с его верховным принципом «Америка прежде всего». Это предполагает развертывание против Пекина серии тарифных войн, введение протекционистских мер и стимулирование внутреннего производства.
Следует признать, что в период президентства Трампа были осуществлены Белым домом совместно с Конгрессом ряд законодательных инициатив, служащих защите внутреннего рынка Америки от иностранной, в первую очередь китайской финансовой и технологической экспансии. В 2018 году был принят Закон о модернизации анализа риска, связанного с иностранным инвестированием (The Foreign Investment Risk Review Modernization Act of 2018), регулирующий иностранные вложения в такие высокотехнологические отрасли, как робототехника и разработка искусственного интеллекта. Защиту национальных интересов США от того ущерба, который мог бы нанести им экспорт американских технологий, должен был обеспечить принятый в том же году Закон о реформе контроля над экспортом (The Export Control Reform Act of 2018). Тогда же был создан фонд, нацеленный на сдерживание китайской программы «Один пояс, один путь» – The Better Utilization of Investment Leading to Development Finance Corporation of 2018. Наконец, в 2019 в Конгресс был внесен на двухпартийной основе сенатором-республиканцем из штата Висконсин Т. Болдуином и сенатором-демократом из штата Миссури Дж. Хоули Закон о конкурентном долларе для занятости и благосостояния
(The Competitive Dollar for Jobs and Prosperity Act), содержащий требование повысить уровень налогообложения на иностранные инвестиции в американские ценные бумаги и активы.
Между тем, в настоящий момент вся философия экономического национализма, которую Трамп противопоставил рыночной интеграции с Китаем в рамках программы глобализации, оспаривается его противниками примерно с трех взаимосвязанных позиций. Можно сделать предположение, что эти три линии противостояния Трампа в той или иной их комбинации явятся основой предполагаемой новой идеологии, которая в итоге и будет предъявлена американскому избирателю в качестве общей центристской программы будущего двухпартийного консенсуса, при отсечении идеологических крайностей правого или левого толка.
Итак, программа Трампа подвергается критике в первую очередь представителями американского политического реализма за недооценку роли союзников
в условиях будущей Холодной войны с Китаем. Здесь можно указать в качестве примера на важный программный документ, в котором выделялся именно этот фактор успешного противостояния китайской экспансии, – в конце мая 2020 года вышел в свет доклад Совета по международным отношениям «Конец мирового порядка и американская внешняя политика», авторами которого были один из ведущих сотрудников Совета, известный в прошлом дипломат Роберт Блэкуэлл и сотрудник Института Брукинза Томас Райт[18].
Блэкуэлл и Райт отрицают возможность возвращения Америки к «стратегии конвергенции» с Китаем в надежде на либеральную трансформацию коммунистического режима и конформное вписывание Пекина в созданный Западом миропорядок. Политика Си Цзиньпина, по их мнению, не оставляет шанса на возвращение к добрым временам Чимерики. Авторы утверждают, что удар по американоцентричному либеральному миропорядку был нанесен самими США – двумя серьезными ошибками руководителей этого государства: вторжением в Ирак и открытием дверей Всемирной торговой организации для коммунистического Китая. Теперь наступает время новой двухполярности, и в предстоящем конфликте США уже не могут руководствоваться прежними представлениями о благотворной роли свободного рынка и свободного технологического обмена. Однако и экономический национализм не может служить идеологическим ориентиром в будущей конкуренции систем. Нужно восстановить серьезно нарушенное Трампом взаимопонимание с континентальной Европой, укрепить все возможные союзнические связи, усилить роль отражающих западное видение международных институтов, ослабить военное присутствие на Ближнем Востоке, осуществить стратегическое сближение с Индией и вовлечение в диалог c Россией с рядом важных условий (condition engagement), среди которых – прогресс в разрешении украинской ситуации и невмешательство в американские выборы.
Кроме того, Блэкуэлл и Райт предлагают восстановить в реформированном виде глобальную экономику, разрушенную эпидемией коронавируса и последующим экономическим кризисом. Иными словами, ведущими американскими реалистами предполагается противопоставить Китаю не замкнувшиеся в национальном эгоизме Соединенные Штаты, а цельный военно-хозяйственный блок, не лишенный общей идеологии, но способный к прагматическому взаимодействию с тактическими союзниками. Эксперты этого – реалистического – образа мысли не случайно ссылаются на президента Эйзенхауэра, который, отвергнув изоляционизм в духе лидера республиканских консерваторов прежней волны Роберта Тафта, повернул свою партию в сторону принятия выдвинутой Дж. Кеннаном и поддержанной президентом Гарри Трумэном стратегии сдерживания, укрепления Северо-Атлантического блока и сближения с антикоммунистическими силами в третьем мире. Используя термин Майкла Линда, политике экономического национализма Трампа противопоставляется «блокополитика»[19].
Экономический национализм Трампа вызывал критику и на основании аргументов морального толка. 23 июня вышли в свет мемуары бывшего советника президента по национальной безопасности Джона Болтона, которые носят название «Комната, где все случилось» (The Room Where It Happened: A White House Memoir). Несмотря на противодействие выходу этой книги Белого дома, утверждавшего, что в ней содержалась засекреченная информация, Болтон нарушил закон, автор познакомил ведущие американские газеты с содержанием своих мемуаров, и по отзывам газет можно было составить представление об их наиболее скандальных и болезненных для репутации президента пассажах[20]. Среди них либеральная пресса обратила в первую очередь внимание на все отмеченные Болтоном попытки Трампа добиться хороших взаимоотношений с китайским руководителем и даже получить от него поддержку на выборах 2020 года. Речь шла о встрече руководителей двух стран на саммите G-20 в японской Осаке, во время которой Трамп обратился к Си с просьбой о поддержке, которая могла бы состоять в отказе Пекина – возможно, временном, до ноября 2020 года – от введения эмбарго на сельскохозяйственную продукцию США.
В качестве ответной любезности Трамп, согласно Болтону, обещал Си Цзиньпину закрыть глаза на строительство концентрационных лагерей в Синьцзяне. Разумеется, обнародование этой информации Болтоном было призвано продемонстрировать слабость позиции Трампа именно по китайскому вопросу, казалось бы, самой выигрышной его политической карте в игре против Дж. Байдена, слишком ассоциирующегося с прежней, условно говоря, «глобалистской», стратегией «конвергенции» с Китаем.
Из книги Болтона многие обозреватели сделали однозначный вывод: мало того, что Трамп замыслил вести войну с Китаем практически в одиночку, не заручившись поддержкой ни азиатских, ни континентальных европейских союзников. Он еще и не смог придать будущему конфликту сильного морального звучания, необходимого для сплочения союзников против стратегического противника и формирования общественного мнения в свою пользу. Если Трамп был готов к закулисной сделке с Китаем ради своего переизбрания, то, согласно Болтону, нельзя исключать и того, что в будущем Президент стал бы руководствоваться не интересами страны, но исключительно личными политическими амбициями. Любопытно, что эту мысль вложил в свою опубликованную на сайте журнала «The Atlantic» рецензию на книгу бывшего советника по национальной безопасности соавтор Блэкуэлла по докладу Совета по международным отношениям Том Райт[21].
Наконец, допустимо и третье возражение против политики Трампа со стороны его антикитайски настроенных оппонентов. Проблема состоит в том, что кризис отношений США с Китаем обусловлен еще и тем обстоятельством, что в этом кризисе проявилась слабость капитализма как конкурентной экономической системы. Китай в настоящее время одерживает рыночную победу над США по той простой причине, что предлагает мировому рынку передовые информационные технологии по более дешевой цене. Американцы, если судить хотя бы по крайне раскрученной в годы президентства Обамы книге Ф. Закария «Постамериканский мир», которую мы уже упоминали, были готовы терпеть тот факт, что большую часть вещей производит Китай. Однако когда с китайским вызовом столкнулся американский hi tech, это полностью изменило настроения в том числе и тех кругов в США и англосаксонском мире в целом, которые мы называем глобалистскими. Проблема, вероятно, состоит не только в воровстве американских технологий и в неуважении авторских прав, о чем сейчас принято говорить во всеуслышание, но и в определенных преимуществах экспортно ориентированного авторитарного режима, готового производить политику экспортного демпинга в силу отсутствия внутренних барьеров на снижение производственных издержек и наличия гарантированной государственной помощи. Это означает, что победить Китай можно, лишь взяв на вооружение какие-то элементы социалистической либо государственно-капиталистической стратегии, возможно, в их специфически американском сочетании.
Проще говоря, Китай нельзя одолеть, сделав ставку исключительно на протекционистские меры, выгодные синим воротничкам Ржавого пояса, но не слишком удобные фермерам Юга (производителям тех самых соевых и бобовых пищевых продуктов, от импорта которых отказался в конце концов Китай) и совершенно чуждые той части интеллектуального класса, которая была задействована в разработке передовых технологий.
Программа Холодной войны с Китаем не может не включать в себя элементы социалистической мобилизации, подобно тому как программа Холодной войны с СССР включала в себя Лунную гонку, конкуренцию на ниве военных, информационных и медицинских технологий, успех в которой Запада на самом деле и предопределил крах коммунизма советского образца. Западу нужно не просто закрыться от китайского демпинга, ему нужно доказать себе и всему миру свой технологический приоритет. Безусловно, Трамп великолепно понимает это обстоятельство, что выражается в его призывах к большим технологическим прорывам типа новых полетов на Луну. Однако электоральная база Трампа в настоящий момент – это совсем не те люди, кто мог бы стать авангардом будущей социалистической мобилизации, мобилизации интеллектуального класса для победы в новой Холодной войне.
Итак, на наших глазах в условиях продолжающейся классовой войны менеджериальной элиты с популистами, совершившими в 2016 году свою электоральную революцию, возникает новая идеологическая связка, которая, по всей видимости, определит будущее Запада. Условием этой связки является новый элитный консенсус, который возникает в странах англосаксонского мира в ситуации системного конфликта с коммунистическим Китаем.
Этот консенсус характеризуется:
1) отрицанием экономического национализма и национального эгоизма,
2) неприятием холодного прагматизма в международных отношениях,
3) представлением о возможных издержках свободной рыночной конкуренции.
Если выразить мотто новой господствующей идеологии, вырастающей из преодоления трампизма как симптома развертывающегося кризиса, то это:
1) новый атлантизм,
2) новый либеральный гуманитаризм,
3) новый западный социализм.
Атлантизм в данном случае понимается как утверждение приоритетности интересов транс-атлантического блока над национальными интересами отдельных государств.
Новый либеральный гуманитаризм явится равнодействующей внутренних и внешних запросов, с одной стороны, на дальнейшую либерализацию сексуальной морали и защиту меньшинств, с другой – необходимости противостоять Китаю в том числе и на уровне ценностей. Мир нового атлантизма должен быть максимально комфортен для интеллектуала наличием особых возможностей для духовной и физической самореализации, каких не сможет обеспечить ему ни одна иная цивилизация, кроме западной.
И важный момент – весьма вероятно, что эти возможности временно будут носить постматериальный характер. То есть речь пойдет не об уровне зарплаты и не о потребительском рае, но, скажем, о перспективах на долголетие, на разнообразие прежде запретных удовольствий, об особой интеллектуальной насыщенности жизненной среды. Западу придется вновь соблазнить интеллектуалов всего мира сценарием, пускай, и небогатой, но духовно и эмоционально интенсивной жизни. В этом смысле новый западный социализм, по-видимому, почерпнет что-то из западного левого опыта, но также из опыта СССР, по крайней мере, двух десятилетий его истории – двадцатых и шестидесятых.
После событий 2020 года мы уже можем быть уверены, что эта идеология будет навязываться в западном, в первую очередь англосаксонском обществе, тотально и бескомпромиссно. Любые проблемы и бедствия, эпидемиологического или социального характера, будут использоваться для трансформации общества в сторону нового цивилизационного уклада.
Каковы будут возможности сопротивления этому укладу? Мы видим, что популизм, точнее национализм, апеллирующий к идентичности и защите экономических интересов, едва ли сможет выступить в качестве идеологии консервативного сопротивления. Прежде всего, из этого – условно говоря, трампистского – идеологического комплекса будет извлечен его главный стержень – сопротивление Китаю и тесно связанный с этой задачей декларативный антиглобализм. Антикитаизм станет всеобщим идеологическим знаменателем, и потому он перестанет выполнять роль мобилизующей протестной идеологии, идеологии жертв глобализации, деклассированных и пауперизированных синих воротничков. Последним снова придется пожертвовать своим материальным благополучием и политической субъектностью, но в этот раз уже не ради глобализации и «конвергенции» с Китаем, а, напротив, в целях соперничества с ним.
Одновременно с этим будет подвергнута жесткой критике апелляция к белой и мужской идентичностям, в силу их исторической связи с временами колониального господства и гендерного неравенства. В условиях расовых беспорядков, перекинувшихся на весь англосаксонский мир, во время которых защитники белой идентичности (так наз. сторонники white advocacy) фактически были раздавлены совокупной силой истеблишмента и левых радикалов, допускать, что белая идентичность сама по себе станет порождающим фактором оппозиционной идеологии, уже не приходится.
Поэтому, скорее всего, силами сопротивления «новому атлантизму» станут религиозные сообщества разных конфессий внутри западного мира, отвергающие декаданс семейных ценностей и деконструкцию монотеистического традиционализма в интеллектуальном мире. Нам представляется, что уже сегодня поиск подобного рода стратегии происходит в философской среде Запада, и в этом отношении обращает на себя внимание такое течение, как «постлиберализм».
Теоретики этого течения предлагают на сегодняшний день фактически две возможные стратегии традиционалистского сопротивления – их можно обозначить, как «выбор Бенедикта» и «выбор Токвиля». Когда популизм будет окончательно побежден тем, что мы называем «новым атлантизмом», представления, которые в настоящий момент имеют маргинальный характер, скорее всего, проявятся в качестве последнего идейного оплота политических сил, отказывающихся принимать новый цивилизационный уклад и способных организовать сопротивление ему хотя бы на локальном уровне.
[1] См. об этом: Cohen W., Tucker N.
Beijing’s Friend, Moscow’s Foe // Zbig. The Strategy and Statecraft of Zbignew Brzezinski. / Ed. By Charles Gati. John Hopkins University Press, 2013. P. 85-103.
[2] См.: Закария Ф. Постамериканский мир будущего. М.: Европа, 2009.
[3] Ferguson N.
The New Cold War? It’s With China, and It Has Already Begun // “The New York Times», 02.12.2019; https://www.nytimes.com/2019/12/02/opinion/china-cold-war.html
[4] Ferguson N.
Let’s Zoom Xi Jinping. He has questions to answer about coronavirus // «The Sunday Times», 05.04. 2020; https://www.thetimes.co.uk/edition/comment/lets-zoom-xi-jinping-he-has-questions-to-answer-about-cor…
[5] Rogers K., Jakes L., Swanson A.
Trump Defends Using ‘Chinese Virus’ Label, Ignoring Growing Criticism // «The New York Times», 18.03.2020; https://www.nytimes.com/2020/03/18/us/politics/china-virus.html
[6] McMaster H.R. How China Sees the World. And how we should see China // “The Atlantic”, May 2020 issue; https://www.theatlantic.com/magazine/archive/2020/05/mcmaster-china-strategy/609088/
[7] X [Kennan G.] The Sources of Soviet Conduct // «Foreign Affairs», July 1947.
[8] Larison D.
McMaster and the Myths of Empire // «The American Conservative», 06.05.2020; https://www.theamericanconservative.com/larison/mcmaster-and-the-myths-of-empire/
[9] Whiton Ch. Biden Is Weak on China // «The National Interest», 13.05.2020; https://nationalinterest.org/feature/biden-weak-china-153971
[10] Biden J.
Why America Must Lead Again. Rescuing U.S. Foreign Policy After Trump // “Foreign Affairs”, March/April 2020; https://www.foreignaffairs.com/articles/united-states/2020-01-23/why-america-must-lead-again
[11] См. там же.
[12] Вэйхуа Ч.
Это была хорошая идея. Вступление Китая в ВТО стало фактором мирового экономического роста // «Российская газета», cпецвыпуск № 218(7976), 29.09.2019; https://rg.ru/2019/09/29/vstuplenie-kitaia-v-vto-stalo-faktorom-mirovogo-ekonomicheskogo-rosta.html
[13] См. об этом проекте: Ванчугов В. Совет XXI века // Блог: Джентльменский набор. Политика Экономика Общество Образование Культура. 05.06. 2013; http://esquiredigest.blogspot.com/2013/06/xxi.html (Перепечатано с портала Терра Америка, контент которого в настоящее время недоступен.)
[14] Fukuyama Fr.
What Kind of Regime Does China Have? // «The American Interest», 18.05.2020; https://www.the-american-interest.com/2020/05/18/what-kind-of-regime-does-china-have/
[15]
Steve Bannon on Hong Kong, Covid-19, and the War with China Already Underway // “The Wire China”, 29.05.2020; https://www.thewirechina.com/2020/05/24/steve-bannon-on-hong-kong-covid-19-and-the-war-already-under…
[16] См. об этом: Kuttner R.
Steve Bannon Strikes Again. Another conversation with the architect of far-right economic nationalism // «The American Prospect», 18.05.2020; https://prospect.org/politics/steve-bannon-strikes-again/
[17] См.: в рус. пер.: Аллисон Г. Обречены воевать. М., АСТ, 2019.
[18] Blackwill R., Wright Th.
The End of World Order and American Foreign Policy // Council Special Report. № 86. May 2020; https://cdn.cfr.org/sites/default/files/report_pdf/the-end-of-world-order-and-american-foreign-polic…
[19] См.: Lind M. Blocpolitik // «The National Interest», 18.06.2017; https://nationalinterest.org/feature/blocpolitik-21208
[20] Ganz J.
John Bolton Is the Model of a Trump Sellout // «The New York Times», 18.06.2020; https://www.nytimes.com/2020/06/18/opinion/john-bolton-book-trump.html?action=click&module=O…
[21] Right Th.
What Matters Most Is That Bolton Publishes the Book Before the Election // “The Atlantic”, 18.06.2020; https://www.theatlantic.com/ideas/archive/2020/06/i-am-not-a-bolton-fan-but-he-deserves-credit/61318…
Русская Idea
