— Ася Ашотовна, когда мы следили за делом Соколова, было ощущение, что он то и дело меняет тактику. Как менялось его поведение и позиция за время судебного процесса?
— Поведение Соколова, действительно, было непоследовательным. Он постоянно менял свои показания. Как по количеству совершенных выстрелов в голову Ещенко, так и по версиям. Каждый раз приводил новые версии и причины совершения преступления.
Причем само поведение в суде было очень эмоциональным. Мог кричать, мог плакать. Я бы назвала такое поведение игрой на публику. Для Соколова было очень важно выступить перед представителями СМИ. Поэтому он так эмоционально вел себя. Это была его защитная стратегия. Он специально привлекал к себе внимание. Но в публичных выступлениях Соколов больше рассказывал о конфликте со своим давним оппонентом Евгением Понасенковым, чем об убийстве Анастасии Ещенко. Суд неоднократно делал ему замечания и возвращал его к событию преступления.
— Вы сказали, Соколов был непоследовательным. В чем это выражалось?
— Поначалу он вообще отказался отвечать на вопросы о признании своей вины. После Соколов фактически признал вину в убийстве Ещенко. Но сказал, что преднамеренно не хотел ее убивать, а хотел просто попугать, чтоб Ещенко успокоилась. Учитывая, что он был доведен до безумия постоянными конфликтами со стороны Ещенко и поведением Понасенкова, он выстрелил в нее и дальше ничего не помнил — такова версия Соколова. На вопросы государственных обвинителей старался не отвечать. Если и отвечал, то его ответы всегда корректировали адвокаты. На самом деле это такая тактика защиты.
— Он по сути пытался сам себя выставить жертвой.
— Да. Соколов постарался охватить все типы так называемых форм убийств, которые относятся к категории небольшой тяжести. Из его показаний следовало, что он сам защищался от Ещенко. То есть совершил преступление в состоянии необходимой обороны либо превышения его пределов. Потом сообщил, что случайно убил по неосторожности. Он говорил, что находился в психотравмирующем состоянии и ничего не помнит. Соколов пытался доказать, что убил в состоянии аффекта. Но обвинению удалось убедить суд в том, что это было именно умышленное убийство.
— То есть вам удалось доказать, что доцент Соколов был на все сто в здравом уме и понимал, что творит?
— Я могу с уверенностью сказать, что Соколов здоров. В уголовном деле еще на стадии предварительного следствия была проведена комплексная психолого-психиатрическая экспертиза. Она показала, что Соколов по своему психическому состоянию мог осознавать фактический характер своих действий и руководить ими. При совершении преступления в состоянии аффекта он не находился. Об этом сказал не один специалист, а комиссия психологов и психиатров. Он находился около месяца в Москве, в больнице. Его допрашивали, опрашивали, исследовали материалы дела, изучали характеристики. Так что у психиатров была подробная информация о Соколове.
— Защиту такие выводы вряд ли могли устроить.
— Сторона защиты действительно просила суд назначить повторную экспертизу. Адвокаты сочли, что первая была неполной, выводы экспертов друг другу противоречили. Но суд отказал. Защитник ведь не медик, не психолог, чтобы с уверенностью оценить экспертизу. В целом доводы защиты сводились к тому, что разновидностей аффекта существует множество, а эксперты якобы дали оценку только одному виду. На самом деле все ясно и понятно. В экспертизе написано, что это касается всех видов аффекта. Никакого аффекта у Соколова в момент убийства не было.
— В любом преступлении самое интересное — мотив. Зачем, ради чего было выбирать такой жуткий сценарий? Так сильно довели Ещенко и Понасенков?
— На самом деле то, о чем вы говорите, — это то, как сторона защиты пыталась показать мотив. Но нам удалось доказать, что мотивом стала именно ревность Соколова к Ещенко. Ее на днях пригласили на день рождения. Это был ее знакомый молодой человек, с которым она училась в одном вузе. Соколов не хотел ее отпускать. Это вызвало приступ агрессии. Он начал применять к Анастасии физическую силу. Ещенко просила ее не трогать и отпустить.
— Эти детали откуда стали известны? Жертвы в живых нет, а Соколов якобы ничего не помнил.
— Эту сцену слышала соседка, для нас очень ценный свидетель. Ее показания легли в основу приговора. Именно на почве ревности был конфликт. А почему она так явно и понятно слышала — в этом доме деревянные перегородки. Дом старый, слышимость практически стопроцентная. Соколов и его защитники говорили, что Ещенко сама конфликтовала и на него набрасывалась. Но ничего из этого свидетель не подтвердил. Еще Соколов утверждал, что Анастасия оскорбляла его детей. Она постоянно ревновала детей к Соколову, и это вызвало в нем такой приступ агрессии, что он напал на нее.
— Про оскорбления детей версия подтвердилась?
— Да, есть эсэмэски, это все обнародовано. Она, конечно, высказывала не очень хорошие слова в адрес детей Соколова. Ревновала к ним. Не хотела, чтобы он с детьми общался. Это зафиксировано, есть такое.
— Получается, Ещенко сама масла в огонь подлила?
— Там была ревность с обеих сторон. Но дело в том, что именно в тот день слов про детей не было. Весь конфликт был только на почве ревности Соколова. «Ты никуда не пойдешь!» Мотивом была именно его ревность.
— Кроме той ценной соседки были и другие свидетели. Что они говорили о Соколове?
— Была еще Екатерина Пржигодская, которая была свидетелем обвинения. Мы ее пригласили в суд, допросили. Это именно та студентка, которая в 2007 году встречалась с Соколовым. Он был ее преподавателем. Как к историку, специалисту своего дела характеристика, конечно, колоссальная. Все студенты были в восторге от его выступлений. Ни одной лекции не пропускали. Был дикий восторг. Но в отношениях с Пржигодской Соколов тоже применял насилие. Бил, угрожал. Она обращалась в полицию, это все зафиксировано.
— Получается, он неоднозначный, двуликий. С одной стороны великолепный профессионал и яркий оратор, а с другой — тиран?
— Да, именно так. Но, несмотря на склонность к насилию, его отношения со студентками не становились предметом разбирательств в вузе. Был единственный факт, когда его разбирали из-за скандала на лекции. Он тогда резко ответил студенту на критику и выгнал его из зала. Эти сведения в материалах дела есть. Ничего о том, что вуз как-то реагировал на его отношения со студентами, нет.
— Как Соколов объяснял, почему решил расчленить жертву?
— Соколов пояснял, что после совершения преступления хотел свести счеты с жизнью. Но для этого нужно было несколько дней, чтобы закончить все свои дела. Для этого он решил скрыть следы преступления. Ему было сложно вынести тело Ещенко из квартиры. Он решил по частям вынести и выбросить в Мойку. Но мы доказали, что Соколов готовился к совершению преступления. Определил, куда и как будет выбрасывать тело. За несколько минут до убийства он просматривал через Google-maps приближенную карту рядом со своим домом и рекой Мойкой. После убийства он выбросил все окровавленные предметы. А после этого начал создавать себе алиби. Со своего телефона набрал ей на телефон.
— А она уже на тот момент мертва.
— Да, но он звонит и два раза принимает с ее телефона звонки. Он таким способом пытался сдвинуть момент ее смерти и создать видимость, что они повздорили, она убежала из квартиры, он звонил и разговаривал с ней, а потом она просто пропала. Что еще нас удивило — в тот же день Соколов приглашает друзей, накрывает на стол. Он пошел в магазин, купил алкогольные напитки, еду. Замечательно провел время со своими друзьями. И мы считаем, что это тоже сделано для создания алиби. Соколов показывал, что в тот день у него были друзья и он никого не убивал, а до этого созвонился с Анастасией. На наш взгляд, он именно таким образом пытался уйти от ответственности.
— Не вяжется такое поведение с планами свести счеты с жизнью?
— Никаких попыток суицида за Соколовым замечено не было. В тот же день убийства он звонит оператору газовой компании и спокойным голосом рассказывает, имея труп дома, что у него сломалась газовая колонка и ее надо починить, потому что он не может включить горячую воду. Дальше он дозванивается до посольства Франции и пытается узнать, рассмотрено ли его письмо о дальнейшем сотрудничестве его с Францией. Пытается договориться с товарищем о переводе ему на карту денежных средств, чтобы тот их обналичил и отдал Соколову. Такие действия как раз и устанавливают тот факт, что у человека не было планов покончить с собой.
— Как в деле раскрываются отношения Соколова с Ещенко?
— В целом это была любовь. Причем чистая любовь. Анастасия планировала познакомить Соколова со своими родителями. Они готовились к браку. В материалах дела ее дневник. Она описывала все их отношения, как она любит Соколова, что это единственный мужчина в ее жизни, именно от него она хочет родить детей и жить счастливо вместе с ним. Эмоций в этих отношениях было много. Соколов Анастасию ревновал, но и она его ревновала не меньше.
— Когда я смотрела трансляции судебных заседаний, складывалось впечатление, что Соколова куда больше волнует его давний оппонент Евгений Понасенков, чем само убийство.
— На наш взгляд, все судебные заседания были посвящены Понасенкову (историк и блогер, с которым Соколов был в длительном конфликте из-за научной концепции наполеоновских войн — «МК»). Соколов постоянно о нем говорил. Обвинял именно его в убийстве. Говорил, что Понасенков и Анастасия состояли в отношениях, и это был такой план Понасенкова по уничтожению Соколова. Якобы он настраивал Ещенко, чтобы она выводила Соколова из себя. Мы эту версию, конечно, проверили, потому что мы государственные обвинители и все версии должны проверять.
— И что же?
— Оказалось, что Ещенко с Понасенковым вообще не знакомы. Понасенкова мы допросили в суде, он подтвердил то же самое. Они никогда не встречались.
— На психике Соколова его вражда с Понасенковым как-то отразилась?
— Согласно психолого-психиатрической экспертизе, о которой я уже говорила, для Соколова из-за конфликта с Понасенковым сложилась длительная психотравмирующая ситуация. Сфера профессиональной деятельности, вклад в науку для него — высшие жизненные ценности. К тому же сыграли роль личные особенности Соколова: завышенная самооценка, самолюбие, демонстративность, склонность к браваде. Эти два фактора наложились друг на друга и дали психотравму. Но на самом деле она никак не повлияла на то, чтобы совершать преступления и тем более чтобы совершать их в состоянии аффекта. Эта ситуация была длительной. Он не только что узнал о Понасенкове. Они долго конфликтовали, обсуждали книги друг друга, были недовольны друг другом.
— Как коллеги отзывались о характере Соколова? Какой он человек?
— Он очень эмоциональный. Все в один голос об этом говорили. Он может очень ярко в ходе лекции что-то объяснить, повысить голос. Но в целом положительно характеризовали. Его эмоциональность была привлекательной.
— Приговор суда обжаловала только сторона защиты. Вас он устроил?
— Конечно, посмотрев фотографии молодой девушки, которую родители растили в любви — причем это было видно, что Анастасия из хорошей семьи, с искренней любовью, — и видеть ее растерзанное тело, слезы и боль родителей… Хотелось попросить для Соколова самое суровое наказание. Но мы руководствуемся законом в первую очередь. Исходя из предъявленного обвинения по убийству, больше 15 лет лишения свободы назначить ему было нельзя. А учитывая смягчающие обстоятельства, максимальное наказание ему тоже назначить было нельзя. Поэтому за убийство и незаконный оборот оружия мы просили назначить 15 лет лишения свободы. Но мы полагаем, учитывая его возраст, что и 12 с половиной лет в колонии строгого режима для Соколова являются справедливым наказанием.
Читайте также: «Соратники историка-расчленителя Соколова по реконструкции без жалости оценили приговор»
