Один из важнейших атрибутов денег, который зачастую упускается из виду, заключается в том, что они должны служить средством специализации (Medium of specialization/MoS). Основываясь на простейшей смитианской концепции, я хочу прояснить, что это означает и как это соотносится с экономикой доверия. Я предполагаю, что перспектива использования биткойна в качестве денег проистекает из его уникальной способности являться решением этой проблемы. Биткойн выступает не только в качестве средства специализации, но и в качестве механизма формирования не просто доверия, а экономики, основанной на доверии.
Деньги как средство обращения
В своей книге «Исследование о природе и причинах богатства народов» Адам Смит приводит аргументацию в пользу денег, исходя из предпосылки о выгодах, получаемых от разделения труда. Она довольно простая, и звучит примерно следующим образом:
Специализация способствует образованию излишков продукции, превышающих индивидуальные потребности. Впоследствии этими излишками своего труда можно обмениваться с другими людьми, у которых также есть излишки чего-либо, что представляет интерес для обеих сторон. Другими словами, торговля может быть выгодным делом. Между прочим, именно эта исходная ситуация вдохновила Виллиана Стэнли Джевонса (Willian Stanley Jevons) на рассмотрение проблемы двойного совпадения потребностей, при которой торговая сделка будет плодотворной и взаимовыгодной для пары «подходящих» индивидов только в том случае, если каждый из них нуждается в чём-то, чем обладает и другой участник сделки.
После чего Смит переходит к следующему логическому шагу:
В случае, когда подобного совпадения потребностей между двумя людьми не наблюдается, каждый из них оказывается в ситуации, вынуждающей довольствоваться тем или иным товаром, который будет приемлемым для обоих участников. Если посмотреть на эту тенденцию в более широком смысле, то можно сделать вывод, что общество в целом начинает поиск некоего товара, который с наибольшей степенью вероятности будет принят в глобальном масштабе.*
Смит затем продолжает и далее развивать свою аргументацию, переходя к теме металлов как кандидатов на роль посредника при определении стоимости; металлы появляются — на замену ряду других диковинных раритетов, имевших хождение в качестве денежных средств, в числе которых были волы, ракушки и даже гвозди — как вероятная общая основа для денег, главным образом потому, что они обладают долговечностью и делимостью.
Окончательному переходу на чеканные деньги, санкционированные государством, согласно Смиту, способствует то простое обстоятельство, что для отдельных людей проведение проверки металлов на соответствие качеству и реальному весу является утомительной процедурой и чревато опасностью быть обманутыми.
Смит обладал чрезвычайно тонким пониманием всех нюансов, связанных со средством обмена.
Распутать клубок мыслей Смита — задача титанически сложная, сродни подвигам Геракла, но я приведу некоторые фрагменты из его соображений, прочитанных мною между строк его работы и определённо заслуживающих некоторого размышления:
Во-первых, Смит признаёт, что свойственная благу стоимость труда является слишком абстрактным понятием, чтобы сделать его пригодным для употребления в качестве полезной концепции в рамках обмена, даже несмотря на то, что труд устанавливает реальную цену блага. Вместо абстрактного труда в качестве эталонного товара для установления относительных цен на рынке выступают деньги. Смит однозначно отмечает, что деньги могут определять только номинальную цену блага.
По словам Смита:
«Однако, подобно всем другим товарам, золото и серебро меняются в своей стоимости: они бывают то дешевле, то дороже, их то легче, то труднее купить. … Подобно тому как естественные меры, вроде ступни, локтя или горсти, постоянно меняющиеся в своих размерах, никогда не могут служить точным мерилом количества других предметов, так и товар, который сам постоянно подвергается колебаниям в своей стоимости, никоим образом не может быть точным мерилом стоимости других товаров. Можно сказать, что во все времена и во всех местах одинаковые количества труда имели всегда одинаковую стоимость для рабочего».
Идее поиска, приводящей к компромиссному решению, отводится центральное место в точке зрения Смита: средство обмена проявляется как результат компромисса при торговом общественном обмене.
Природа этого компромисса проистекает из того факта, что «действительная стоимость труда» не может быть точно оценена, и что средство выражения стоимости является мерой, которая «непрестанно варьируется в количественном выражении». Но это также является следствием из следующей основополагающей предпосылки:
Специализация порождает необходимость в соответствующем средстве обращения.
В чём заключается особенность специализации?
Специализация является основой — ключевым фактором — практически для всех крупных социологических, политических и экономических преобразований. Она гораздо более значима, чем любая другая социальная динамика в рамках того или иного человеческого общества, какое можно только себе представить.
Достаточно привести всего два примера, чтобы аргументировать это ошеломляющее заявление.
Во-первых, самые ранние сообщества гоминидов. Наша история начинается в древние времена раннего палеолита, когда разрозненным племенам наших далёких предков не было никакого дела до специализации. Их главной заботой было выживание, и в связи с этим главную потребность составляли каменные орудия труда. Используемая ими технология изготовления каменных инструментов была крайне примитивной: первые инструменты были практически идентичны друг другу и имели ограниченное применение за пределами собирательства (охотой, как таковой, тогда ещё не занимались), и, что интересно, похоже, не вызвало необходимости в систематическом сотрудничестве. Такое состояние бытия превалировало на протяжении длительного промежутка времени.
На самом деле специализация зародилась только тогда, когда потомки вида гоминидов пересекли африканские равнины. Новая среда обитания породила разнообразие, которое невероятным образом отразилось на применяемых ими технологиях обработки камня. Происходило зарождение сотрудничества, охота стала приобретать коллективный характер (а позже даже демократизировалась и до традиционных «собирателей»). В их орудиях труда стал прослеживаться целенаправленный характер и отражаться «процесс проектирования»**.
И хотя можно было бы продолжить эту историю и дальше, для нас здесь главное, о чём стоит задуматься, это тот факт, что рост темпов специализации происходил с черепашьей скоростью. Почти миллион лет эволюции гоминида потребовалось, чтобы довести нас до такого уровня, когда технология обработки камня стала специализированным навыком.
Однако, как только идея специализации и обмена стала обыденностью, процесс укоренился настолько, как ни одна другая идея ни до этого ни в последствии. Относительно вскоре после того, как технологии работы с камнем начали проявлять настоящую вариативность, в верхнем палеолите впервые появляются изобразительное искусство и музыка.
Акцент в социальной жизни сместился с общей в подавляющем большинстве случаев основы социальной сплочённости на минимальный набор видов деятельности, которые определяли бы общество как общество, а также на соответствующим образом расширяющийся перечень таких видов деятельности, при которых специализация могла бы обеспечить разнообразные излишки, которыми можно было бы обмениваться.
Иными словами, специализация была необходима для возникновения излишков, которые стимулировали бы стремление к изысканию такого вида денежных средств, который мог бы способствовать социальным преобразованиям, основанным на обмене.
Использование волов в качестве фундамента для денежной системы едва ли является странным, в то время как волы в подавляющем большинстве представляют собой основу социального обмена. Однако, несмотря на то, что специализация приносит разнообразие на рынок, она также ведёт к постепенному сокращению объёма основных товаров, представляющих универсальную ценность. Быки становятся весьма курьёзным основанием для денежной системы, когда в специализированном обществе лишь единицы владеют каким-либо их количеством или действительно желают их приобрести.
Таким образом, вид денежных средств обуславливается степенью развития специализации. Как говорит Смит, специализация вдохновляет на изыскания новых денежных форм. Тогда понятно, что, поскольку меняется природа специализации, то и тип денег должен тоже изменяться.
В качестве второго примера рассмотрим теорию модернизации, идею, которая устарела (несправедливо, по моему мнению) как теоретический конструкт в социальной науке, во многом из-за её детерминистской причинно-следственной логики. В ней просто предполагается, что специализация, обусловленная социально-экономическими потребностями, является необходимым условием для развития политических институтов, а точнее — для более широкой демократизации.
В качестве аргумента приводилось то, что специализация создавала в обществе классовые структуры, обслуживающие укоренившиеся экономические потребности в создании чрезмерных излишков. В этом случае классовый конфликт необходимо будет экстернализировать, фигурально выражаясь, выпустить пар, чтобы он не начал закипать и не стал представлять собой реальную угрозу для экономических структур. Есть ли более эффективный способ сделать это, кроме как сформировать демократические институты, пропитанные, разумеется, социально санкционированной легитимностью, для представления всё более фрагментированных специализированных интересов.
Модернизация была естественным, действительно неизбежным результатом динамики «специализации», которая была заложена в формальных политических и неформальных социальных и культурных институтах.
И переломный момент заключался в том, что эти учреждения подорвали недовольство асимметричным накоплением излишков из специализации в каналы, которые можно было бы перекрыть, контролировать и иным образом манипулировать.
Фиатные деньги — это институционализированные деньги; точно так же, как фиатная культура и фиатная мудрость представляют собой институционализированные формы устоявшегося инерционного группового мышления. Все они являются факторами, затрудняющими развитие специализации.
Деньги как средство специализации
Специализация не носит антагонистичный характер. Как и сила логики в смитианской точке зрения на деньги как на средство обращения.
Как нам и говорили на вводных лекциях по экономике, деньги должны обладать множеством различных характеристик. Они призваны служить управляемым, а в идеале и непреложным расчётным средством; они должны быть легко узнаваемыми и взаимозаменяемыми независимо от времени и места; они должны быть повсеместно распространённым и предсказуемым средством сохранения ценности, и они должны быть способны служить средством обращения.
Разумеется, этот перечень желательных характеристик можно расширить, включив в него целый ряд других критериев, если в них более подробно описаны атрибуты надёжных денег или если требуется, чтобы деньги были инструментом, позволяющим проводить макроэкономическую стабилизационную политику.
Я придерживаюсь простого мнения: любой перечень денежных характеристик является неполным без дальнейшего признания, имеющего в своей основе смитианское учение, что деньги должны служить средством специализации.
Если говорить простым языком, то любые деньги должны способствовать развитию так же, как развивается сеть специализаций в экономике обмена. Таким образом, поскольку сеть отношений в экономике начинает представлять собой отчетливые изменения в природе специализации, деньги в этой экономике должны, соответственно, поддерживать это изменение. Иными словами, деньги должны привести обмен новыми моделями положительного сальдо в большее соответствие с ценностями, воплощенными в сетевых отношениях.
Мы можем использовать доверенные экономические агенты для отслеживания масштабов этих изменений, о чем я говорил в предыдущей статье, посвященной роли социального капитала в сетевой экономике.
При низком уровне специализации — например, в условиях простейшей палеоэкономики — вполне можно представить, что в роли денег могло быть использовано вообще что угодно, так как репутации любого члена в небольшом племени сама по себе служила в качестве валюты. Деньги были органическими в том простом смысле, что они непосредственно соответствовали потребностям обмена излишками. Масштабируемая экономика доверия, созданная посредством некоего механизма, объединяющим в себе репутацию, была излишней.
По мере того, как экономика становилась всё сложнее и крупнее, репутация сама по себе не могла обеспечить достаточную и надёжную поддержку всех соответствующих обменов излишками, осуществляемых на тот момент. Товарные деньги стремились расширить эту органическую связь, которую само «слово» должника или кредитора больше не могло гарантировать; вместо того, чтобы органически связывать ценность с репутацией человека, товары связывали ее с материализованными маркерами, такими как раковины каури, козы и, в конечном итоге, металлы.
История денег слишком обширна, чтобы ее можно было охватить в этой короткой статье. Единственное, что я хотел бы здесь подчеркнуть, — это то, что по мере роста экономики и общества органические деньги стали не в состоянии генерировать экономику доверия, необходимую для поддержания растущего уровня специализации в экономике.
Экономика любого вида всегда способствует централизации и последующему усилению чрезмерного контроля над рынком. И именно этот недостаток доверительной экономики стимулировал безудержное развитие фиатных денег, сначала выпускаемых процветающими банками и купеческими сообществами с чрезмерно крупной доверительной экономикой, а вскоре также и княжествами, национальными государствами и, как неизбежный итог, странами.
Биткойн: органическое доверие и средство специализации
Давайте теперь рассмотрим следующую диаграмму, где я представляю экономику доверия, которую могут обеспечить деньги, в зависимости от степени специализации, которой они содействуют.
В одной из крайностей на кривой органических денег у нас практически отсутствует специализация. (Более плоская начальная часть коричневой кривой на рисунке.)
В условиях примитивной палеоэкономики, например, можно представить себе небольшую группу скитающихся homo erectus, которым никакая валюта и не требуется, пожалуй, за исключением мяса. Это всё, что производилось в те времена, как в избытке, так и в дефиците, и являлось единственным предметом обмена. Полкилограмма мяса — это пища, которая может быть использована, так сказать, для расчётов.
В случае фиатных денег, получается другая крайность. (Представьте себе несколько красных кривых, некоторые из них выше, чем показанная на рисунке, представляющие более стабильные валюты, а некоторые ниже, для нестабильных).
Полкило мяса в этом случае — это уже не пища. Согласно Смиту, оно имеет исходную стоимость, отличную от стоимости затраченного на его производство труда. Но давайте вернёмся к нашим старым (я бы сказал, древним) знакомым. Та небольшая группа homo erectus может рассеяться по Маниле, Москве и Мумбаи, но когда они встретятся вновь, их песо, рубль и рупия гарантированно утратят всякое соответствие тому полкило мяса, с которого всё начиналось.
Подобная потеря связи на некотором этапе эволюции специализации представляет собой реальные социальные издержки по сравнению с деньгами, которые бы поддерживали такое органическое соответствие.
И тот факт, что биткойн пытается это исправить, является совершенно очевидным.
Во-первых, он обладает способностью органически порождать бесконечные экономики доверия. Это открывает новую территорию для денег в истории человечества. С добавлением функции средства специализации к списку возможностей, биткойн является чистейшей попыткой создания денежных средств со времён палеолита. В настоящее время стоимость этого грандиозного подарка составляет около 1% от мирового производства энергии. Если противопоставить этот 1% безмерным социальным потерям от денег, которые не могут влиять на избыточные обмены в согласии с растущей специализацией, то это будет выглядеть как пустяковая сумма.
Во-вторых, биткойн позволяет создать слой для проведения расчётов, в котором килограмм мяса становится снова мясом. 1BTC остаётся 1BTC. В то время как кратковременные ценовые колебания могут сделать этот момент затруднительным для восприятия, цена не является единственным, или даже решающим индикатором. В качестве средства специализации, ценность биткойна в долгосрочной перспективе должна отражать степень специализации, которую может обеспечить глобальная сетевая экономика. Именно такая тесная связь имеет первостепенное значение для любой перспективной цифровой валюты.
***
Примечания
* Предлагаю вам ознакомиться с работой Нобухиро Киётаки и Рэндалла Райта «О деньгах как средстве обращения», опубликованной в номере 4 сборника 97 журнала «Политическая экономия» в августе 1989 года (Nobuhiro Kiyotaki and Randall Wright, «On Money as a Medium of Exchange», Journal of Political Economy 97, no. 4, Aug., 1989: 927–954).
Фундаментальные трактаты о деньгах встречаются в традиционной экономической теории крайне редко. На протяжении десятилетий нормой было считать деньги второстепенным элементом экономической модели. То есть, обычно предполагается, что некоторые экзогенно заданные «деньги» обладают свойствами сохраняемой и переносимой стоимости. Однако модель Киётаки-Райта выделяется на фоне других. Она непосредственно исследует природу денег, черпая вдохновение у Смита. Именно это сделало его опорой для тех экономистов, которые интересуются фундаментальными вопросами о деньгах. Цель их модели заключалась в «…эндогенном извлечении товара и/или денежных средств».
* Для тех, кто интересуется, я немного углубился в этот вопрос в книге, «Творчество и инновации» («Creativity & Innovation»), опубликованной издательством Palgrave MacMillan.
***
Вы всегда можете поблагодарить переводчика за проделанную работу: BTC: 1CvdCVGXEdfgjRKJS7fZWXgyYTovb5vx96 ETH: 0x1D1d0d1e84496953bd03B83b4533F717e482Ed4B
