«Январь запомнится метелью и морозом,
Оборванные ветром провода…
Здесь тишина нарушена вопросом:
Когда война? Когда? Когда? Когда?
Война зимой? В последние недели?
В двадцатых числах? Или в феврале?
А может в марте? Может быть в апреле,
Проедут танки по моей земле…», — написала на днях донецкая поэтесса Аня Адамова.
«У нас как весной началось обострение, так все и продолжается», — рассказывает Андрей Седлов, руководитель координационно-правового центра «Война и мир».
«ХОТЬ БЫ ДАЛИ СВЕТ»
Как говорят, обстрелы здесь идут каждый день с октября месяца. По мере прибытия новых сил ВСУ, развертывания вооружения на той стороне, все становится только хуже. Народ деморализован, раздавлен. Окопы проходят по краю села.
«Все, что хотят жители, чтобы перестали стрелять и дали свет. В Коминтерново по 3-4 месяца сидят в темноте», — продолжает Седлов. Трансформаторы находятся в зоне поражения и их периодически сжигают. Провода обрываются — совсем как в стихотворении, от ветра.
Во многих прифронтовых посёлках люди просто брошены на произвол судьбы, ничего хорошего от будущего они уже не ждут. Живут настоящим, одним днём.
«Сегодня мы привезли 22 батона и продуктовый набор для одной из глухих бабушек поселка шахты 6/7 в Горловке, она рассказала, что потеряла слух от контузии, рассказала буднично, спокойно, без трагедии, как о самом обычном деле», — делятся волонтеры из координационно-правового центра «Война и мир».
После бабушки Марии поехали с лекарствами и перевязочным материалом к бабушке Тамаре. Три года Тамара страдает тромбофлебитом глубоких вен голеней. На ногах открытые раневые поверхности, вплоть до костей, размером с ладонь, а на перевязки идут в ход обычные, нарезанные лентами простыни.
Ее сыну, живущему с «рабочим» давлением 180/110 привезли вальтасар 160 — то единственное лекарство, которое ещё помогает.
Договорились, что в конце января приедут ещё, доставят лекарства и перевязочный материал для всех жителей поселка. «Пока писали этот пост, пришло сообщение в телеграмме: зафиксирован очередной обстрел со стороны ВСУ по направлению: 19:10 — н.п. Майорск — н.п. Горловка (пос. Шахты 6/7): применялось стрелковое оружие. Это значит, что наших опять обстреляли, надо снова звонить и при каждом неотвеченном гудке чувствовать, как останавливается сердце…»
Так и живут. Пока политики на самом верху рассуждают о судьбах мира.
«С БАЛКОНА ВИДНЫ УКРАИНСКИЕ ФЛАГИ»
— Ситуация нагнетается, положение ухудшается, и, если в ближайшие полгода ничего не изменится, то военные действия возобновятся, — считает общественно-политический деятель Андрей Пургин, основатель движения «Донецкая республика». Он постоянно проживает в Донецке. — То, что тогда может начаться, будет вполне сравнимо с 2014-м годом.
— Кто может спровоцировать обострение? Запад уверяет, что это Россия.
— Вспомним зиму 2015-го, когда закончилось Дебальцево, первые серьёзные столкновения произошли тогда под Новый год. А фактически к февралю месяцу все пошло вразнос, каждый день количество столкновений и обстрелов росло, и постепенно все перешло в неуправляемую реакцию. Боестолкновения шли на всей линии соприкосновения. Это 400 километров. Все происходило на глазах у всех по нарастающей — сегодня двадцать обстрелов, завтра сорок, потом шестьдесят, и так до нескольких сотен.
— В день?
— Да, утром постреляли, вечером постреляли. Вот уже и два раза. Война тогда началась будто сама собой. А что будет сейчас? Украина фактически с трёх сторон окружает Донецк: с севера, с запада, с юго-запада. У нас в пригороде стоят украинские войска. При большом желании они могут в любой момент из танка бахнуть по Площади Ленина в самом центре. … Горловская трасса, которая связывает Донецк с Енакиевым, была нашей в 2016-2016-м годах, но мы ее потеряли, на сегодняшний день Горловка с Енакиевым — это такой аппендицит, куда очень сложно добраться транспортом. В районе Старомарьевки перекрыто движение грузового транспорта. Новоазовск — это было место, куда приходили и уходили грузы на территорию республики. Там была автобусная дорога. На сегодняшний день она тоже потеряна. В Тельманово жить становится невозможно и потихонечку люди его покидают. Когда в огороды время от времени прилетают снаряды, это не жизнь. А это районный центр, от него зависят посёлки, хутора, сельхозпредприятия в округе.
— То есть ситуация стремительно ухудшается?
— Для нас — да, змея анаконда начинает сдавливать ДНР со всех сторон. В окружённом Докучаевске жители выходят на балконы пятиэтажек и видят украинские флаги, украинские позиции. Люди стоят на балконе, а по ним работает снайпер. Все уже на передовой. Война вновь приблизилась в 2021-м году. Но такое напряжение не может продолжаться бесконечно, рано или поздно войска ВСУ войдут в Докучаевск, во всяком случае попытаются. И если в ближайшие полгода не разрубить этот Гордиев узел, то мы снова обречены на затяжные военные действия.
— А как гражданские все это воспринимают?
— А как можно воспринимать максимальное нанесение вреда? У нас перебои со светом, с водой. Если завтра Украина отключит нас от воды, то что будут делать два миллиона человек? Куда они уедут? Вода, которой пользуется население Донбасса, подаётся из Северского Донца. И, если завтра все это перекрывается, то начнется гуманитарная катастрофа.
— Ну, если они за восемь лет ничего не перекрыли…
— Они не перекрыли только потому, что через нас вода шла дальше на Мариуполь. Но там строится новый водовод, и мы больше не нужны. Вдобавок ко всему все это время ведётся работа с мозгами населения. Бесконечное давление, стремление сделать нашу жизнь невыносимой — рано или поздно это закончится открытым конфликтом. После похищения Андрея Косяка (наблюдатель ЛНР в Совместном центре координации и контроля (СЦКК) — авт.) осенью 2021-го года, полностью была остановлена работа СЦКК, некому, простите, войну прекращать. Косяк уже больше 100 дней находится в украинском плену. На сегодня СЦКК фактически не функционирует. После этого были ещё похищены с позиций двое военнослужащих из Луганской народной республики. В городе Соледаре на Украине в СЦКК официально находились российские офицеры, целая делегация, теперь их там нет. Это Украина их оттуда выгнала. Думаю, нам тогда уже надо было выходить из СЦКК, но было принято ошибочное решение остаться в рамках этой организации на троих: ОБСЕ, Украина и независимые республики. Закончилось все тем, что Косяк сидит в тюрьме в Северодонецке. При том, что его захватили в присутствии представителей ОБСЕ. О какой возможности мирных договоренностей может вообще идти речь? Эксперты любят перечислять плюсы и минусы любых процессов, так вот здесь никаких плюсов я вам не назову, понимаете? Я постоянно нахожусь в Донецке и вижу к чему все идёт. Время от времени мелкие беспилотники, которые летают здесь постоянно, сбрасывают на нас самодельные бомбы. Они везде. Можете себе представить, каково это, все время жить под угрозой попасть под такую бомбу. В таких условиях выдержать долго нельзя. С каждым днём становится все хуже и хуже. Она уже идёт — война по факту.
— Если вы помните, в августе 2008-го года российские миротворцы вошли в Южную Осетию именно под предлогом защиты российских граждан, проживающих там. В ЛНДР многие за последние годы также получили паспорта РФ. То есть, по идее, если начнутся боевые действия со стороны Украины, мы имеем право защищать своих соотечественников?
— Российские политики говорят, что если Украина решится на «хорватский вариант», то есть попытается максимально выдавить мирное население на территорию России, а это миллиона три беженцев, то Российская Федерация вмешается и не даст этому произойти. Но это не отменяет ежедневного ухудшения ситуации сегодня. Жизнь на подконтрольной независимым республикам части Донбасса невозможна. Я помню, что было предложение Путина дать охрану миссии ОБСЕ, пригласить голубые каски и таким способом прекратить военные действия с обеих сторон, но Совбез даже не собрался по этому поводу. Подобное решение было заблокировано изначально. По-моему, это было ещё до избрания Зеленского.
— А какие ещё остаются механизмы предотвратить открытую военную агрессию?
— Механизмов никаких нет. Вариант с введением на линию соприкосновения вооруженных миротворцев, следящих, чтобы не открывался огонь, был отвергнут в 2019-м году. По поводу миссии ОБСЕ, при всем нашем негативном к ним отношении, если даже вы просто возьмёте и почитаете документы, регламентирующие их нахождение на Донбассе, то поймёте, все, что они могут, это зафиксировать в конце месяца в своём отчете, что вот, лежат трупы, или что снаряды прилетели с запада. Как это поможет живым? Думаю, не очень.
ПРИЗНАНИЯ НЕ ХОТИМ. ХОТИМ ПРИСОЕДИНЕНИЯ
— Песков отказался комментировать предложение КПРФ о возможном признании ЛДНР в качестве независимых государств, — говорю Андрею Пургину.
— А что нам даст это признание? — в сердцах отвечает он. — Как коммунисты это видят? Признали, чтобы что? Владимир Владимирович и так сделал нас фактически частью ЕврАзЭС, необъявленными участниками Таможенного Союза. Наши предприятия могут участвовать в рынке госзакупок. Это его свежий указ, ему всего несколько месяцев. Прошла информация, что отменены все ввозные пошлины с территории республики. Наше население не находится в блокаде. Они могут получить российский внутренний и загранпаспорт и поехать, куда захотят. Они — свободные люди мира. Все наши внутренние документы также признаются в РФ. То есть граждане ЛДНР себя обделёнными ни в чем не ощущают. Хотя мы до сих пор не находимся в российском правовом поле, и у нас все ещё своя правовая база. Это вот плохо.
— В американском Конгрессе в очередной раз Россию пугают новыми санкциями и требуют признать республики ЛДНР террористическими организациями по типу ИГИЛ (запрещено в РФ — авт.).
— Я в 2005-м году организовал общественно-политическое движение «Донецкая республика» и, поверьте, настолько люблю Донбасс, что считаю его пупом Земли. Поэтому понятно, как я могу к этому относиться. Мы проводили референдум о суверенитете с пониманием, что идём в сторону России. Мы хотели получить именно крымский вариант. А теперь прошло восемь лет, и нам говорят: может быть, вы сами по себе будете? Думаю, что люди до сих пор хотят стать частью Российской Федерации.
— И чтобы не стреляли!
— И чтобы не стреляли. В конкретном случае выбираем из равных позиций: быть независимыми или быть с Россией. «Независимыми» — это оставшаяся треть территории Донецкой области? Это Горловка, в которую можно попасть только партизанскими тропами? Конечно, жители лелеют мечту о присоединении к России, а не о признании. Я больше бы приветствовал сегодня вопрос объединения Донецка с Луганском.
— Как вы относитесь к тому, что Украина вскоре может войти в НАТО и попросить военной помощи в борьбе с Донбассом?
— НАТО — это определённые правила. Но когда и по каким правилам играют Великобритания и США? А Украина, разумеется, хочет в НАТО. Только представьте себе, как в Бердянске военные корабли будут ходить под мостом Керченского пролива. Сама Украина признаётся в том, что ее отношения со странами Альянса в последние годы увеличились в 20-30 раз. Во Львовской области есть крупный полигон, так он уже стал полностью домашним полигоном стран НАТО. Они в любой момент туда приезжают и делают, что хотят. От мнения Украины уже ничего не зависит, это лишь вопрос желания и воли крупных стран-участниц. Так что подписанные бумажки о вступлении в НАТО — обычная формальность.
