Выход — в упрощении и рационализации судебных процедур
Новый председатель Верховного суда РФ Ирина Подносова намерена решить проблему перегрузки судей — такие заявления, прозвучавшие в конце апреля, думаю, привлекли не только мое внимание. И не столько из сочувствия к перегруженным работникам судов, которого они, безусловно, заслуживают, сколько потому, что многие граждане ощутили эту перегрузку на себе.
Еще в 2018 году в Высшей школе экономики подсчитали, что 62 процента российских судей перерабатывают более чем вдвое, и предложили существенно увеличить судейский корпус. Деловая пресса тогда писала, что Судебный департамент Верховного суда, заказавший это исследование, отказался принять результаты и расторг договор. О причинах не сообщали, но я бы не удивился, узнав, что заказчик ожидал от ученых предложения судебной системе, как решать эту проблему, а не Минфину, которому, не сомневаюсь, регулярно идут просьбы увеличить финансирование судов.
Чем вызвана перегрузка? Один судья в России приходится в среднем на 5 тысяч граждан, и примерно такая же пропорция в других развитых странах. А вот обращаются в суды наши граждане намного чаще. Тот же Судебный департамент пять лет назад сообщил, что у нас на 100 тысяч населения приходится более 10 тысяч гражданских исков, что вдвое больше, чем в США, втрое, чем в Великобритании, вчетверо, чем во Франции. Это объясняли более высоким доверием россиян к правосудию, но я бы отнес скорее на счет большей распространенности у нас нарушений, чему способствуют в том числе и трудности восстановления нарушенных прав, особенно для граждан.
Именно гражданские дела создают самую большую нагрузку на судебную систему. Их количество поражает воображение: в прошлом году было рассмотрено 27,5 млн исков, и в расчете на 100 тысяч населения это уже не 10 тысяч, как пятью годами раньше, а около 20 тысяч дел. Правда, подавляющую их часть составляют дела о взыскании долгов по кредитам и займам (13,5 млн) и жилищно-коммунальным платежам (10,6 млн), по которым, как правило, судьи единолично выносят судебные приказы без проведения заседаний с участием сторон. Однако впечатляет и такая масса неплательщиков среди нас, и то, что число таких дел в год на среднего судью первой инстанции близится к тысяче.
Без учета взыскания типовых долгов суды рассмотрели за год 3,4 млн гражданских дел — в среднем более ста на судью. Как правило, для их завершения требуется несколько заседаний, к которым надо готовиться, потом писать решение, которое могут отменить в следующей судебной инстанции. Так что не стоит завидовать судьям, работа у них тяжелейшая.
Тридцать лет назад ситуация была еще хуже. Судей не хватало, потому что многие уходили, а опытные юристы не спешили претендовать на вакансии. Из-за этого подследственные годами сидели в изоляторах в ожидании приговора, а серьезные денежные споры вместо судов решали между собой «крыши». Я был тогда начинающим депутатом Государственной думы и видел, как суды остаются без судей, а граждане — без судебной защиты. Послушав мнения опытных судей, внес законопроект об очень значительном расширении мер социальной поддержки судейского корпуса, который был принят в 1995 году и помог удержать действующих и привлечь новые кадры.
В нынешней ситуации, однако, такие меры не помогут. Ожидать роста числа судей теми же темпами, какими растет число гражданских дел в судах, почти вдвое за пять лет, нереально. Да и где взять столько квалифицированных судей и работников судов? Так что решение следует искать прежде всего в разумном упрощении судебных процедур (что и предложила председатель ВС Ирина Подносова) и в сокращении числа дел за счет создания механизмов досудебного урегулирования гражданских споров, способных конкурировать с исковым производством.
В хорошо известной мне области защиты прав потребителей вижу немалые возможности рационализации процедур. В прошлом году российские суды рассмотрели 200 тысяч потребительских исков, среди которых очень многие были вызваны недостатками, общими для серийной продукции или для исполнения массовой услуги. Например, дефектом детали партии автомобилей, приобретенной у дилеров изготовителя, или страховкой у аффилированного лица, навязанной заемщикам банком. Если продавец или исполнитель не признают свою ответственность за такие недостатки, каждому пострадавшему потребителю для восстановления нарушенных прав приходится доказывать ее в суде, и множество судей в разных регионах рассматривают по существу один и тот же спор и принимают решения, которые далеко не всегда совпадают.
Это, мягко говоря, нерационально. Нужно избавить суды от многократного дублирования одной и той же работы и существенно облегчить гражданам защиту своих прав в случаях их массового нарушения. В российском законе о защите прав потребителей для этого есть хороший инструмент, перешедший из одноименного закона СССР 1991 года, в создании которого я принимал активное участие. Это иск в защиту прав и законных интересов неопределенного круга потребителей. Правом предъявлять такие иски в суд по месту нахождения ответчика наделены Роспотребнадзор, органы местного самоуправления и общественные объединения потребителей.
Законом определены требования истца, заявляемые в таком иске: признать обжалуемые действия противоправными, обязать ответчика прекратить их и довести решение суда до сведения потребителей. Если иск удовлетворен, пострадавший потребитель может обратиться в свой ближайший суд с требованием возместить ему вред, причиненный этими действиями, представив решение суда о признании их противоправности и доказательства причинения вреда лично ему. В этом случае судье не нужно исследовать вопрос, кто несет ответственность за вред, достаточно оценить размер причитающегося истцу возмещения, что намного проще и быстрее. Полагаю, со временем это будет делаться в форме судебного приказа, что минимизирует нагрузку на суд и стороны процесса, а в случае несогласия с решением судьи они смогут его обжаловать.
К сожалению, для широкого применения этого инструмента есть несколько серьезных препятствий. Первое — в толковании судами понятия «неопределенный круг потребителей» как применимого только когда полный круг пострадавших в принципе невозможно определить, как, например, при продаже фальсификата в магазине или ненадлежащем качестве воды в городском водопроводе. В приведенных же примерах с покупателями автомобилей или заемщиками ответчик имеет их список, и это может повлечь отказ суда рассматривать такой иск.
Стоит учесть, однако, что для тех, кому закон дал право предъявлять эти иски, полный список потребителей, пострадавших в результате подобных массовых нарушений, недоступен всегда, даже если он есть у нарушителя. Такое толкование лишает их возможности более эффективно защищать права потребителей тех товаров и услуг, для приобретения которых требуется предоставление персональных данных. В начале 1990-х, когда зарождался этот инструмент, такое было редкостью, и разработчики эти ситуации не предусмотрели. Надеюсь, это сделает Верховный суд, разрешив своим разъяснением применять и в них такие иски.
Не всегда теперь имеет смысл и предписание закона требовать в этих исках прекращения противоправного действия. Как суду его удовлетворить, если это действие было разовым или краткосрочным и уже прекращено ответчиком? Например, в недавнем случае аннулирования авиакомпанией более трех тысяч билетов на том основании, что они были проданы по ошибочно заниженной цене, действие аннулирования было осуществлено за день, и все даты вылетов по этим билетам уже прошли. Но признание судом его противоправности позволило бы получить возмещение тем пострадавшим, кто не готов обращаться в суды с частными исками «с нуля». Таких всегда подавляющее большинство, и именно в их интересах создавался этот инструмент.
Исходя из его общественной пользы, закон предписал судам, удовлетворяя такой иск, решать вопрос о возмещении истцу всех понесенных по делу расходов. Увы, в 2016 году Пленум Верховного суда постановил, что это не распространяется на оплату участия в деле представителя общественного объединения потребителей, поскольку право таких организаций обращаться в суд в защиту других лиц «предполагает их самостоятельное участие в судебном процессе без привлечения представителей на возмездной основе». В результате число таких исков от обществ многократно снизилось, ведь юристам за работу в судах надо платить, а найти средства на это негде.
Я же уверен, что надо не затруднять, а, наоборот, стимулировать применение таких исков, и не только общественными объединениями потребителей, и даже не только в сфере защиты прав потребителей, но и в иных сферах, где факт признания судом противоправности какого-то действия, затрагивающего интересы большого числа граждан, может позволить восстановить их нарушенные права с многократно меньшими, чем без такого решения, усилиями самих этих граждан и меньшей нагрузкой на судебную систему. Считаю полезным с этой целью наделить инициатора такого иска, удовлетворенного судом, правом на «гонорар успеха» — небольшую долю от возмещения, полученного каждым, кто воспользовался для этого решением суда о противоправности действия, повлекшего возмещаемый вред. Его вклад того стоит, и это стало бы хорошим стимулом для эффективной защиты общественных интересов с минимальной нагрузкой на судебную систему.
