Новость о внезапной смерти народного артиста Андрея Васильевича Мягкова шокировала не только его коллег, но и соседей.
Как признаются жильцы дома на улице Генерала Ермолова, актёр не страдал звёздной болезнью, со всеми всегда здоровался, был доброжелателен, но держался на расстоянии, о личном не рассказывал.
Соседка Андрея Васильевича Лидия в разговоре с «МК» поделилась последними воспоминаниями о звезде советского кинематографа».
— Мы жили в соседних подъездах. О, господи, как жаль. Андрей Васильевич всегда был вежлив, очень приятный человек. Никакой звёздный болезни у него не наблюдалось! Он всегда с соседями общался, мог поддержать беседу с любым.
— С супругой Андрея Васильевича общались?
— Кстати, очень давно ее не видели. Анастасия Валентиновна около года назад очень тяжело ходила, с Андреем Васильевичем только и под ручку вместе редко прогуливались, он ее поддерживал. Видимо, у неё какое-то заболевание было. Честно говоря, мы даже думали, что ее уже нет, поскольку очень давно не видели на улице. Хотя мы были соседями несколько десятилетий! Я видела, как Андрей Васильевич машину водил (у артиста был «Фольксваген-Тигуан»), часто приезжал, уезжал. За рулём, по-моему, был до последнего.
Другая соседка Мягкова, Галина, вспомнила неприятный случай, связанный с женой актёра.
— Я его редко видела. А в последнее время так вообще пропал из поля зрения. Машина его на стоянке стоит рядом с нашей, так ее снегом занесло, кое-как видно, видимо, давно он на ней не ездил. Андрей Васильевич мог пройти незаметно до магазина и обратно, но не было такого, чтобы он вышел и гулял. Что хочу отметить, к своей жене он относился очень бережно.
— Анастасия Валентиновна болела?
— Она очень плохо себя чувствовала. Помню, как-то около года назад, Андрей Васильевич ее вывел из подъезда, посадил на лавочку, и она упала. Он быстро ее поднял. Но мы с соседями поняли, что она в очень плохом состоянии. Я к нему потом подходила, спрашивала: «Может, вам помощь нужна? Женщина у нас в доме есть хорошая, ну хоть помочь с уборкой, по-соседски, за продуктами сходить». Он резко ответил: «Нет, не надо». А потом я узнала, вроде бы, им кто-то помогает по хозяйству. То ли какая-то уборщица с театра приходила, то ли кто-то другой, может быть, в раз неделю их навещали.
— Как Андрей Васильевич себя чувствовал?
— Также плохо. Тяжело ему было. Я пыталась ему помочь, дотащить сумку до квартиры. Он обычно привозил продукты на машине, а потом перекладывал в сумку на колесиках, проходил мимо меня, сказала: «Давайте, помогу». Но он опять: «Нет, не надо!» А я уже за ручку сумки взялась, но он отдернул! У него такая крепкая рука была, я даже удивилась. Андрея Васильевича можно было увидеть только, когда он приезжал на машине и к подъезду шёл. Мы даже не понимали, по какому графику он работает в театре.
Наверно, Андрей Васильевич был хорошим человеком, но не общительным. Не был он «рубахой-парнем». Кто-то говорил, что он рисовал в свободное время. Главная по подъезду, где он жил, сейчас готовит его портрет с цветами, чтобы поставить на площадке. Фильмы, в которых он снимался, всегда смотрели, видели его работы в театре, любили его.
