Политические разногласия, которые могут существовать между Европой и Россией, не должны мешать экологическому сотрудничеству, поскольку проблема изменения климата носит глобальный характер и ее решение требует участия всех стран. Об этом в интервью «Известиям» заявил председатель правления Ассоциации европейского бизнеса (АЕБ) Йохан Вандерплаетсе. Он также пояснил, почему действующая модель развития, основанная во многом на продаже углеводородов, в долгосрочной перспективе может стать неоправданной для российской экономики, и рассказал, как РФ может выиграть от ставки Европы на развитие водородной энергетики.
— В начале года Евросоюз принял амбициозную программу «Европейский зеленый курс». Какие новые дополнительные возможности, в том числе экономические, он открывает перед Россией?
— Климатическая повестка, как нам всем известно, — один из наивысших приоритетов Еврокомиссии. Утверждение политики «Зеленого курса» стало переломным моментом в Европе. Речь идет о масштабных инвестициях, направленных на решение проблемы изменения климата, с акцентом на использование возобновляемых и экологически чистых источников энергии, а также на сокращение выбросов углекислого газа.
Как пандемия коронавируса не знает границ, так и проблема изменения климата носит глобальный характер, а потому ее решение требует участия всех стран. Например, уже сейчас в Арктике складывается критическая ситуация, связанная с глобальным потеплением, которое идет в два с лишним раза быстрее, чем в целом на планете, и может стоить мировой экономике очень дорого. Ставки слишком высоки, поэтому какие-либо политические разногласия, которые могут существовать между Европой и Россией, не должны мешать экологическому сотрудничеству.
Более того, активизация участия в климатической деятельности и инвестирование в новые возобновляемые источники энергии вполне отвечают стратегическим интересам России.
Фото: предоставлено Ассоциацией европейского бизнесаПредседатель правления Ассоциации европейского бизнеса Йохан Вандерплаетсе
АЕБ с большим вниманием относится к тематике изменения климата и «зеленой» экономике. В частности, вопросы природопользования и экологии затрагивались на международном форуме «Ответ бизнеса в рамках «Северного измерения» на вызовы пандемии COVID-19: экономический прогноз, меры безопасности и программы поддержки», прошедшем 20 ноября 2020 года. С большим интересом будем следить и за диалогом о климатической политике и следующих шагах по реализации Парижского соглашения в ЕС и России, организованным в рамках Российско-европейской конференции по климату 1–3 декабря 2020-го.
— По вашим ощущениям, нет ли в России, ведущем экспортере ископаемых видов топлива, опасений, что «зеленая» энергетика несет для нашей страны в первую очередь риск падения доходов от продажи энергоресурсов?
— Крупные азиатские экономики, такие как Китай, Япония и Южная Корея, тоже недавно объявили о планах достижения углеродного нейтралитета к 2050–2060 годам. Безусловно, их волнует вопрос защиты планеты от глобального потепления. Hо есть и более широкая повестка дня: обеспечение собственной энергетической безопасности путем избегания экономической и политической зависимости от импортируемых углеводородов и создание условий, при которых страна будет на переднем крае разработки и внедрения технологий будущего.
Mировые тренды таковы, что в настоящее время находить инвестиции для проектов, загрязняющих климатическую систему, с каждым годом становится всё сложнее, поэтому сохранение действующей модели развития, основанной по большей части на продаже углеводородов, в долгосрочной перспективе может стать неоправданной для российской экономики.
Переход экономики России на путь развития с низким уровнем выбросов парниковых газов — вопрос, требующей самой тщательной и профессиональной проработки. По данным представителя президента России по вопросам климата Руслана Эдельгериева, около 25% ВВП и более 50% доходов бюджета России формируются за счет энергетического сектора, а многие из российских монорегионов и моногородов исторически ориентированы на ископаемые источники энергии, что связано в том числе с вопросами занятости населения.
Новая климатическая цель РФ (минус 30% от 1990 года к 2030-му), подготовленная в качестве «определяемого на национальном уровне вклада» в Парижское соглашение, допускает рост выбросов по сравнению с текущим уровнем и будет выполнена без дополнительных усилий. Вместе с тем Минэкономразвития России не раз подчеркивало, что низкоуглеродная повестка — один из ключевых факторов развития российского экспорта в будущем.
Поэтому, с точки зрения Ассоциации европейского бизнеса, важно, чтобы и Россия своевременно реагировала на изменения в глобальной климатической политике и рассматривала это как возможность, а не как угрозу. Мы считаем, что России стоит смотреть в будущее, а не держаться за экономическую модель прошлого.
«Зеленые» технологии становятся новой реальностью, и те, кто внедрят их, в скором времени будут иметь огромное конкурентное преимущество. И хорошая новость в том, что подобные технологии существуют и мы призываем к тесному сотрудничеству между европейскими и российскими компаниями, чтобы в полной мере реализовать их потенциал.
— Есть ли уже какие-то конкретные примеры сотрудничества России и Евросоюза или отдельно взятых стран ЕС в области борьбы с изменениями климата и внедрения «зеленых» технологий?
— Ряд крупных российских компаний, такие как «Северсталь» и «Русал», уже активно инвестируют в развитие энергоэффективных технологий, привлекая к этому в том числе и своих европейских коллег. Я считаю, что это может стать залогом их успеха, поскольку они осознали, что энергоэффективность — это не только благо для климата. Это и цифровые технологии, которые помогают повышать эффективность производства, снижать затраты и в целом усиливать свои конкурентные преимущества.
В связи с этим вызывает некоторые вопросы ситуация, при которой российское правительство вводит всё больше ограничений на использование зарубежного программного обеспечения и цифровых технологий. Безусловно, европейский бизнес с большим уважением и пониманием относится к вопросам национальной безопасности России и защиты инфраструктуры страны, но есть опасения, что введение всех этих ограничений не позволит европейским компаниям принести в Россию инновационные решения в области энергоэффективности и в более широком смысле затруднит или, по крайней мере, замедлит переход России к цифровой экономике.
Одним из перспективных направлений для России может стать экспорт «зеленого» водорода, который всё больше и больше используется в ЕС. Водород также может способствовать укреплению энергетической безопасности за счет своих возможностей по хранению и декарбонизации таких секторов, как тяжелая промышленность, химическая промышленность и транспорт.
По этим причинам ЕС недавно сделал водород центральным элементом своего Зеленого курса и разработал четкую стратегию и дорожную карту для его принятия, чтобы помочь достичь своей цели — добиться к 2050 году нулевого чистого выброса вредных веществ.
В этой связи российский пилотный проект по созданию на Сахалине водородного кластера для развития водородной энергетики и дальнейшего экспорта на азиатские рынки представляется очень интересным и инновационным.
Учитывая важность обсуждения вопросов низкоуглеродного развития в России, АЕБ сейчас создает для своих компаний-членов и всех заинтересованных участников рынка платформу для стратегического диалога по низкоуглеродной трансформации экономики с различными заинтересованными сторонами, прежде всего с профильными ведомствами.
