Герой этой истории Сергей Потапович Проказин в 1943 году восемнадцатилетним окончил Моршанское стрелково-минометное училище и сразу – на фронт…
Командир взвода, младший лейтенант был тяжело ранен в январе 1945 года при освобождении Польши. Награжден орденами Красной Звезды, Отечественной войны II степени, многими медалями.
В ночь с 13 на 14 января 1945г. наш стрелковый полк №1071 подняли по тревоге и отправили на передовую. Форсированным маршем преодолев больше 35 км, мы к пяти часам утра были на месте. Передовая проходила по левому берегу р.Вислы. Приказ: наступать на Прагу Варшавскую – пригород Варшавы. В 6.00 началась артподготовка. Такого мощного огня я еще не видел.
Когда подходили к передовой, я обратил внимание на пушки, подготовленные к удару. Три ряда орудий. Ряд от ряда метров по 50. Между пушками в рядах метров по 8-10. Это больше 300 орудий на километр. И не видно, где ряды кончаются. В артподготовке принимали участие не только 12-миллиметровые пушки, но и «катюши», и «андрюши», предназначенные для разрушения укреплений.
Фугасный снаряд «андрюши» – это труба ракеты длиною метра полтора с чугунным шаром на конце, начиненным взрывчаткой. Вес килограммов 150. Если у «Катюши» для ракет есть направляющие рельсы, то снаряд «Андрюши» запускался с металлической платформы, меняющей угол наклона. От этого зависит дальность полета снаряда. Причем снаряд ставили на платформу, не вынимая из деревянного ящика. Во время полета планки ящика загорались и факелами падали на землю. Немцы про них говорили: «Рус чемоданами бросается». На правом берегу Вислы, где была оборона немцев, сплошная стена черного дыма, в котором сверкали огни разрывов. Артподготовка продолжалась 2 часа. После такого огня можно подумать, что вряд ли в обороне немцев осталось что-нибудь живое.
Огонь перенесли в глубину немецкой обороны. Нам команда: «Вперед! В атаку!». Перед нами Висла, покрытая льдом. Ширина русла метров 300-350. Спустились на лед, бежим. И тут мы увидели, что живые фрицы еще остались. И пулеметы бьют, и пушки. Конечно, огонь слабый, но потери мы несем. Мой взвод перескочил Вислу без потерь. Укрылись в мертвой зоне за высоким обрывистым правым берегом. Но отсиживаться нельзя. Перевели дух, рывком выскочили на бровку берега и бегом дальше, в траншею первой линии немецкой обороны. Короткий рукопашный бой. Сопротивлявшиеся уничтожены, остальные сдались. Выяснилось, что это был только заслон. Основные силы немцы отвели на следующую линию обороны.
Что ж, мы это ожидали. Проверили захваченные траншеи и блиндажи, пополнили боезапас, перекурили и дальше. Но… Выяснилось что дальше – минные поля. Тут и просто противопехотные, и шпринг-мины, и мины-растяжки. Вызываем саперов. Немцы большие мастера устраивать мины-сюрпризы. Но и наши парни не лыком шиты. Довольно быстро проделали проходы в минных полях. Пока мы ожидали эти проходы, нас догнали полковые артиллеристы. Вообще-то они на мехтяге. Но на Висле лед слабый, машину не выдержит, понтонный мост будет не скоро. А бой-то не ждет.
Пришлось пушкарям вручную катить свои ЗИС-6 (это были новые 76-миллиметровые пушки широкого применения, не чета старым «сорокапяткам». По льду прокатили быстро. А вот на крутом, высоком правом берегу им пришлось повозиться. И тут я услышал, как командир батареи поливает свои пушкарей отборными словами. Оказывается, пушки-то они перетащили, а снаряды остались на левом берегу. Ну что ж, в спешке бывает…
Пока работали саперы, я наткнулся на штабель немецких малых саперных лопаток в чехлах из кожаных ремешков. Очевидно, это был склад немецкого фельдфебеля. Решил одну взять. Чем черт не шутит, а может пригодится. Сталь у них очень хорошая. Снял с пояса кобуру (все равно пистолет держу в боковом кармане), а вместо нее на правом боку повесил лопатку.
Ну вот, проходы в минных полях готовы, наши батальоны двинулись по второй линии немецкой обороны. До нее километр, может чуть больше. Пройдя гуськом минные поля, растянулись в цепь. Командир полка вызывает огонь артиллерии по второй линии обороны. Не зря же, будучи на переформировании, отрабатывали наступление за огневым валом. И здесь, как на учениях, быстро заняли траншеи второй линии обороны. Немцы драпанули, не оказав никакого сопротивления. И тут в душе у меня возникло чувство какой-то опасности. Уж больно легко мы проскочили вторую линию обороны. Возможна контратака немцев. В захваченной траншее в полный рост приготовились к обороне. Комбат придал нашей роте взвод станковых пулеметов системы «Горюнова». Это тоже новинка. В отличие от старенького «Максима» у «Горюнова» воздушное охлаждение, малый вес и высокая скорострельность. Два из них достались моему взводу.
Три своих ручных пулемета Дегтярева и два станковых – это уже хорошая плотность огня. Расставил пулеметы, указал сектора обстрела. Ждем. Оказалось, чувство не подвело. Перед нами была пологая возвышенность, покрытая сухостоем от прошлогоднего бурьяна. Из-за возвышенности послышался сначала гул моторов. А потом через хребет ее перевалили танки. Они рассредоточились по фронту в шахматном порядке и медленно двигаются по склону в нашу сторону, причем, без сопротивления пехоты. Людей берегут «фрицы». Что делать? Пушки-то у нас в тылу и без снарядов, помочь пока не могут. А танки все ползут да стреляют. Уже есть раненые. По фронту нашего батальона насчитал 16 танков.
Приказал командирам отделений выдвинуть с гранатами по одному солдату, которые порасторопней, навстречу танкам. Поползли они по бурьяну, приподнимаясь иногда для наблюдения за танками. Видел, как ближний от меня солдат высунулся больше, чем надо. Заметили его гады. Тут же полоснули из пулемета, и затих солдат навечно. Злость охватила меня и обида за парня. Схватил две противотанковые гранаты и ринулся навстречу «тигру». Дополз до убитого, ползу дальше. Осторожно посмотрел – до «тигра» еще метров 80. Решил затаиться и подождать, когда подойдет ближе. Рев танка приближается. Посмотрел еще.
Нет, не докину гранату, далековато. И в это время слышу взрыв, второй, третий. Высунулся из бурьяна, посмотрел – горят три штуки! В том числе и тот, что шел на меня. Слава Богу! Артиллеристы, значит, успели подтащить снаряды. Раздалось еще несколько взрывов. Горят уже восемь «тигров». А остальные, почувствовав, что запахло жареным, задом, задом быстренько убрались за бугор. А я с двумя солдатами вернулся в свой окоп, послал ребят принести тело убитого. Что интересно, когда полз к танку, от злости страха не чувствовал. Но когда вернулся к своим, почувствовал, как бьет меня мелкая дрожь, да коленки ходуном ходят. Только тут испытал страх. Ничего, отошло довольно быстро.
Опять приказ: «Вперед!» Но теперь уже пушки в боевых порядках пехоты, рядом с нами. Идем опять за огневым валом. Но вал-то теперь пожиже. Видать, поизрасходовали боекомплект, а новый не подвезли. Все равно рвемся вперед. И тут нас встречает шквальный пулеметный огонь. Есть потери. Залегли. Только огонь стих – бросок вперед. Опять встречает шквал огня. Но теперь уже минометы у немцев заработали. Без остановки проскочили по льду какую-то речушку. Слева, справа падают солдаты. Бежим. Потери считать некогда. Впереди дамба шоссейной дороги. Слева, метрах в ста, железобетонный мостик пролетом метров 12. Наша задача закрепиться на дамбе. Но до нее еще надо добраться! Бежим.
И в это время на нас обрушился шквал мин. У минометчиков есть термин: «неподвижный заградительный огонь» (НЗО). Так это был он. Залегли. Земля глинистая, мерзлая. Снега нет. Мороз не больше –5о. Вдоль дамбы внизу идет грунтовая дорога. Осенью, видать, были дожди, и телеги пробили в суглинке довольно глубокую колею. Подполз, втиснулся в нее и тут вспомнил о лопатке, что подобрал у первой траншеи. Дай, думаю, достану ее. Может, удастся еще немного в землю углубиться. Изогнулся вправо, подтянул лопатку повыше к груди. Начал расстегивать ремни чехла. Не успел. Почувствовал пронзительный вой мины. Именно почувствовал, а не услышал. И он тем пронзительней, чем ниже мина. Как будто иглой пронзает. Ну, думаю, это моя. Вдавился поплотнее в колею, прикрыл автоматом голову. И тут взрыв.
Мина взорвалась метрах в трех справа от меня и чуть сзади. Меня обдало жаром и гарью взрывной волны, приподняло и шлепнуло о землю. И еще страшный удар в бок и по правой голени. Правой руке и лицу тоже досталось. Чувствую, что лицо заливает кровь. Грудь болит – вдохнуть невозможно. Протер от крови глаза – видят. Смотрю на правую руку. Она в крови. Пошевелил пальцами – работают. На бок боюсь смотреть. На сапоге глиняный отпечаток. Ну, думаю, это просто кусок глины ударил по ноге. С опаской смотрю на бок и вижу вогнутую немецкую лопатку, а возле нее на земле осколок от мины длиною сантиметра четыре. Значит, это осколок саданул по лопатке, а она меня по боку. Не повесь я эту лопатку и не сдвинь ее ближе к груди, сидел бы этот осколок в моих легких. Так немецкая лопатка спасла меня от немецкой же мины!
На время обстрел прекратился. Подбегает санитар. С его помощью пытаюсь подняться. Наступаю на правую ногу, на которой был глиняный отпечаток. И вдруг резкая, страшная боль, и я теряю сознание. Очнулся уже под тем железобетонным мостом. Лежу на шубе, расстеленной на льду, и покрыт шубой. Голова забинтована так, что осталась только щелка для левого глаза да щелка для рта. Правая кисть забинтована. На правой ноге прибинтована шина в виде палки. Санитар потом рассказал, что лицо и рука посечены мелкими осколками, голень правой ноги перебита, а на правом боку синяк во весь бок да две небольшие царапины.
Случилось это примерно в час дня. Позже приходил мой помкомвзвода и сказал, что к трем часам дня от 32 человек моего взвода осталось только восемь.
Так завершился мой последний бой на той войне.
Через три дня в полковом госпитале я встретил замкомполка по строевой части. Так он рассказал, что третью линию обороны немцев прорвали только ближе к вечеру, и за сутки после этого фронт на нашем направлении продвинулся на 80 километров.
А как меня вывозили с поля боя, и как я почти полгода кочевал по госпиталям, об этом отдельный разговор.
Сергей Проказин. 10.05.2004г.
