Вопреки санкционной войне, в эпицентре которой оказалась Россия, японский финансовый холдинг SBI наращивает своё присутствие в стране: около года назад он полностью выкупил у своего российского партнёра пакет акций и после ребрендинга представил рынку первый в России розничный банк со стопроцентным японским капиталом — «Эс-Би-Ай Банк». Председатель совета директоров «Эс-Би-Ай» Кацуми Хатао рассказывает, почему холдинг делает ставку на Россию и как сам он обживается в Москве.
Вопреки санкционной войне, в эпицентре которой оказалась Россия, японский финансовый холдинг SBI наращивает своё присутствие в стране: около года назад он полностью выкупил у своего российского партнёра пакет акций и после ребрендинга представил рынку первый в России розничный банк со стопроцентным японским капиталом — «Эс-Би-Ай Банк». Председатель совета директоров «Эс-Би-Ай» Кацуми Хатао рассказывает, почему холдинг делает ставку на Россию и как сам он обживается в Москве.
— Зачем японской финансовой группе российская «дочка»?
— Причин несколько. В последние годы мы видим, что количество банков в России в целом снижается. Центробанк РФ как регулятор отрасли укрепляет национальную банковскую систему, отзывая лицензии у банков с недостаточными резервами или замешанных в сомнительных финансовых операциях. На взгляд японских акционеров, в ситуации консолидации рынка и сокращения количества игроков иметь здесь полноценный крепкий банк — прекрасная инвестиция.
Повлиял на это решение и политический контекст: отношения между нашими странами становятся всё более тёплыми. Не так давно главы России и Японии договорились о расширении деловых связей. Для развития бизнеса это весьма хороший сигнал.
Японские компании обычно тяжелы на подъём: если речь идёт о крупном проекте и серьёзных инвестициях, процесс согласований и подготовки документов может продолжаться месяцами. Такой подход позволяет избежать рисков, однако велика вероятность упустить хороший шанс. В этом смысле SBI Holdings повела себя в России не совсем типично для японской компании: принципиальное решение расширить своё присутствие здесь было принято очень быстро, чуть ли не за один день — после того как стало известно, что российский партнёр из‑за собственных финансовых проблем планирует выйти из совместного бизнеса.
— Как получилось, что российскую «дочку» компании возглавили именно вы?
— Как и многие японские корпорации, SBI Holdings в последнее время очень активно расширяет свой бизнес за рубежом. А у меня как раз обширный опыт работы за пределами Японии. Я 34 года проработал в банке Mutsubishi UFJ, где отвечал за деятельность всех зарубежных филиалов. Помимо этого, в разное время возглавлял банки, расположенные в различных регионах — и в Азии, и в Северной Америке. Кстати, это редкий случай, когда японец занимал высшие руководящие посты и в американском, и в российском банках.
— Разница чувствуется?
— Больших различий не вижу, если не считать некоторых культурных особенностей и регулирования. Однако везде в основе бизнеса лежит здравый смысл — поэтому все успешные компании чем‑то похожи.
— Что прежде всего вам бросилось в глаза, когда приехали в Россию?
— Как быстро изменилась эта страна. 10 лет назад я уже бывал здесь, будучи главой департамента стратегического планирования банка Mitsubishi UFJ в Токио. Признаться, во время первого визита мои впечатления не были особенно радужными: русские люди тогда показались мне закрытыми и не очень доброжелательными. Еда в ресторанах была вкусной, но сервис — просто ужасным. Официанты чуть ли не с размаху ставили тарелки перед гостем… Не знаю, что случилось за эти годы, но во второй свой приезд (год назад) я нашёл Москву совсем другой: красивые дома и улицы, светлые и улыбчивые люди. Плюс — ощущение полной безопасности. Сейчас в ресторанах я вижу хороший сервис, причём в стильной и модной обстановке. Я даже засомневался, в Москву ли я попал: настолько всё изменилось. К примеру, я очень люблю стейк‑хаусы, и в Нью‑Йорке, где они популярны, знаю все хорошие места. Выяснилось, что в Москве стейк‑хаусов не меньше, а сами стейки ничуть не хуже! К сожалению, большинству японцев, которые не имеют возможности путешествовать или приезжать сюда по работе, Россия до сих пор представляется закрытой страной, в которой живут хмурые люди.
— Как вы адаптировались к жизни в Москве?
— Я переехал сюда в ноябре, так что успел испытать на себе все прелести русской зимы. Конечно, и в Канаде, где я работал, довольно прохладно, да и Нью‑Йорк — тоже холодный город. Но суровость русской зимы для иностранцев стала чуть ли не притчей во языцех… Однако ничего страшного не произошло. Оказалось, здесь есть вся инфраструктура для быстрой уборки снега. Порадовало центральное отопление, которое не везде встретишь. Например, в Токио его нет, поэтому даже небольшое похолодание сразу же отражается на комфорте в жилище: даже окна заледеневают. Моя жена — женщина необычная, она очень любит холод. Поэтому, как только в Москве выпадал снег, она сразу же отправлялась на улицу! Так что здесь она получила море удовольствия.
— Погода вам пришлась по вкусу. А как вы находите инвестиционный климат России?
— Конечно, SBI Holdings, Inc., инвестировав в Россию, имела на это свои причины. Не в последнюю очередь на это повлияло и то, что компания уже здесь работала. Однако в целом для международных инвесторов вопрос о привлекательности российского рынка остаётся открытым. Когда ты находишься внутри ситуации, живёшь в России, ты не ощущаешь политических рисков и даже не думаешь о них. Ты чувствуешь стабильность и видишь потенциал различных отраслей. Однако объективно — внешнеполитические риски присутствуют. Тем более что американские санкции очень влияют на колебание курса рубля, а для любого инвестора нестабильность национальной валюты — большой минус.
— Какие возможности российского рынка увидела ваша компания?
— У России большой потенциал, который не в последнюю очередь связан с развитием финансового рынка. К примеру, в области финтеха страна уже не в роли догоняющих: она сделала сильный рывок вперёд. Здесь до сих пор высокий уровень образования и множество талантов в технических специальностях (достаточно посмотреть, сколько выходцев из России работает в Кремниевой долине). В целом нет ощущения, что страна, которая во времена СССР была на одном из первых мест с точки зрения технологического развития, утратила свой потенциал. Очевидно, что путь наверх для неё не закрыт. И для нашей компании, которая по всему миру инвестирует в ИТ и финтех, Россия также представляет большой интерес.
— Сегодня финансовая система заметно трансформируется: на первый план выходят блокчейн-технологии, в виртуальном обращении появляются новые деньги. Какое место, на ваш взгляд, в этом процессе занимает Россия?
— С моей точки зрения, она сегодня имеет все возможности, чтобы стать мировым финансовым центром. Когда недавно на конференции в Сочи я слушал выступления спикеров, у меня возникло полное ощущение, что Центробанк России серьёзно взялся за финансовый сектор — причём не только в плане регулирования. И это меня тоже удивило. Обычно регулирующие и надзорные органы не участвуют в продвижении какого‑то сектора. Конечно, при появлении на рынке новых продуктов и технологий они начинают разрабатывать правила и законы, чтобы обеспечить участников рынка законодательной базой. Но на этом — всё. Что же касается России, складывается впечатление, что ЦБ не ограничивается административной и законодательной работой, он планирует развивать и продвигать новые технологии. У блокчейна — большое будущее. И, возможно, здесь это будущее наступит быстрее, чем во многих других странах.
— Представляет ли Россия интерес для других инвесторов из Японии?
— Японские компании традиционно ориентированы на экспансию за пределы страны. В России немало отраслей, интересующих японцев. Прежде всего — всё, что касается ресурсов, от нефти и газа до древесины, сельского хозяйства и рыболовства. В этих сегментах японские компании продолжают работать, хотя и не так активно, как раньше: всё‑таки санкции делают своё дело. Российский рынок очень интересен и для автомобильных компаний. Для инвестиций в более сложные отрасли многое определяют ёмкость рынка и доходы населения. Россия представляет собой относительно небольшой рынок: здесь живёт всего 146 млн человек, в то время как в США — около 330 млн, в Европе — около 700 млн. Доходы большей части населения России тоже невелики, поэтому здесь пока нет смысла открывать производства и создавать рабочие места в отраслях, предполагающих высокую покупательную способность.
— После того как банк стал стопроцентно японским, вы начали менять корпоративную культуру? Известно, что японцы уделяют этому большое внимание.
— Пожалуй, самое заметное глазу изменение в нашем офисе — появление open space вместо кабинетной системы, которая была принята в банке раньше. Однако становиться «японским» наш банк не собирается. Создавать и поддерживать японскую культуру следует компаниям, которые или взаимодействуют только с японским бизнесом, или продают что‑то типично японское. В нашем случае всё по‑другому: несмотря на японский капитал, наш банк — российский и ориентируется прежде всего на местных потребителей, развивая в том числе и розничное направление, что редко делают японские банки, которые прежде всего работают со своими корпоративными клиентами. Именно поэтому, когда я приехал сюда около года назад и стал думать над изменениями в структуре управления, для меня было очевидным, что председателем правления банка должен быть житель России. Именно поэтому было принято решение не выстраивать операционную деятельность по принципу работы японской компании. Хотя в вопросах целеполагания и стратегии мы используем японский подход — опираемся только на долгосрочное планирование, в то время как российский бизнес обычно ставит краткосрочные цели. Такой же подход я использовал во время работы в США, где 80–90% всех сделок банка было связано с американскими клиентами, а не с японскими предприятиями. Это хороший показатель. Там для развития банка ключевым решением стало назначение на руководящие посты американцев, а не японцев. В России, я думаю, тоже стоит строить бизнес по‑русски.
— «По-русски» — это как?
— Это сложно сформулировать. Посмотрите на современную молодёжь в любой стране: она становится всё более «глобализированной» с точки зрения схожести вкусов, интересов, моделей поведения — притом что сохраняет определённые национальные особенности. То же самое происходит с национальным бизнесом. Понятно, что, выстраивая глобальный бизнес, в любой стране нужно опираться на носителей языка и местные кадры. Здравый смысл — пожалуй, первое и единственное, на что стоит всегда ориентироваться и что объединяет все страны, срабатывая везде.
Текст: Наталья Ульянова
